Он подошел к Форли и хлопнул его по плечу.
– Иногда нужно бояться, чтобы быть отважным, – проговорил он.
– К чему это?
– Так говорят. По-моему, неплохо сказано. – Ищейка наклонился ближе, чтобы никто не услышал. – Потому что лично я готов в штаны наложить от страха.
Ему казалось, что именно так поступил бы Логен, и теперь, когда Логен вернулся в грязь, эта обязанность перешла к нему. Форли ответил неуверенной полуулыбкой, очень быстро соскользнувшей, после чего его лицо стало еще более испуганным, чем прежде. Что ж, не всегда удается сделать все до конца.
– Ладно, парни, – произнес Тридуба, когда снаряжение было проверено и разложено по местам. – Вот как мы это сделаем. Молчун, Ищейка – по разные стороны их лагеря, за деревьями. Ждете сигнала, потом стреляете в любого плоскоголового с луком. Если промахнетесь, бейте ближайшего.
– Хорошо, вождь, – сказал Ищейка, а Молчун кивнул.
– Тул, мы с тобой идем с фронта, только подожди сигнала, хорошо?
– Хорошо, – пророкотал гигант.
– Доу, вы с Форли зайдете с тыла. Ты выйдешь, когда увидишь, что пошли мы. Только на этот раз подожди, пока мы двинемся! – прошипел Тридуба, тыча в него толстым пальцем.
– Конечно, вождь. – Доу пожал плечами, словно он всегда делал то, что ему говорили.
– Ну, тогда все, – кивнул Тридуба. – Кому-то что-то неясно? Остались пустые головы у костра?
Ищейка отрицательно покачал головой. Остальные последовали его примеру.
– Отлично. Тогда еще одна последняя вещь. – Командир наклонился вперед, по очереди заглядывая каждому в лицо. – Сперва… дождитесь… моего… чертова… сигнала!
Лишь когда Ищейка уже сидел за кустом с луком в руках и наложенной на тетиву стрелой, до него вдруг дошло: он понятия не имеет, что это за сигнал. Он поглядел на шанка: они по-прежнему, ничего не подозревая, рычали, кричали и гремели посудой на лужайке. Во имя мертвых, как же ему хотелось отлить! Вечно его тянет отлить перед дракой. Кто-нибудь говорил, какой будет сигнал? Он не помнил.
– Дерьмо, – прошептал он.
И как раз в этот момент Доу выпрыгнул из-за деревьев с секирой в одной руке и мечом в другой.
– Клятые плоскоголовые! – заорал он, награждая ближайшего к себе шанка мощным ударом по голове, так что кровь забрызгала всю лужайку.
Шанка – насколько вообще можно судить об их эмоциях – выглядели сильно удивленными. Ищейка решил, что это вполне сойдет за сигнал.
Он прицелился в ближайшего плоскоголового, потянувшегося за большой дубинкой. Стрела с характерным тупым стуком поразила шанка под мышку.
– Ха! – вскричал Ищейка.
Он увидел, как Доу проткнул еще одного мечом со спины, но тут показался другой здоровенный шанка, готовый бросить копье. Из-за деревьев, описав дугу, вылетела стрела, пронзившая шею твари. Плоскоголовый издал дикий вопль и опрокинулся на спину. Этот Молчун – чертовски хороший стрелок.
А вот и Тридуба с ревом выскочил из зарослей с другой стороны поляны, застав шанка врасплох. Он врезал одному из них щитом по затылку, и тот рухнул лицом в костер. Тридуба рубанул мечом другого. Ищейка выпустил вторую стрелу, и она воткнулась в брюхо плоскоголовому. Шанка упал на колени, и мгновением позже Тул снес ему голову мощным ударом меча.
Теперь, когда к схватке присоединились остальные бойцы, все пошло быстрее: удар, вскрик, скрежет, грохот. Кровь лилась, свистело оружие, тела падали слишком быстро, чтобы Ищейка успевал пустить в них стрелу. Трое воинов сжали последних вопящих и бормочущих шанка в кольцо: Тул Дуру размахивал огромным мечом, держа их на расстоянии, Тридуба нырнул вперед и подрубил ноги одному, а Доу срубил другого, пока тот оглядывался.
