– Ох, вот это здорово, нет, это действительно здорово! – восклицал он. – Ты обнаружил, что мирная жизнь не подходит для твоего королевства, да, Бетод? Кланы не привыкли дружить, а? Они по-прежнему ненавидят друг друга и тебя. Я прав?
– Ну, – усмехнулся Бетод, – они действительно строптивы.
– Ручаюсь, что так! Но если послать их воевать с Союзом, они объединятся! Им придется действовать вместе против общего врага. А если ты победишь? Ты станешь человеком, который совершил невозможное! Человеком, который выгнал проклятых южан с северных земель! Тебя будут любить или еще сильнее бояться. А если ты проиграешь – что ж, тебе удастся хотя бы на время примирить враждующие кланы и использовать их силу в своих интересах. Теперь я вспомнил, почему ты мне всегда нравился! Превосходный план!
Бетод самодовольно приосанился.
– Разумеется. И мы не проиграем. Союз слаб, самонадеян, неподготовлен. С твоей помощью…
– С моей помощью? – прервал Байяз. – Ты хочешь слишком многого.
– Но ты же…
– Я соврал. – Маг пожал плечами. – Ведь я лжец.
Байяз поднес трубку ко рту. Воцарилось изумленное молчание. Затем глаза Бетода сузились. Глаза Кауриб раскрылись. Тяжелый лоб Скейла покрылся морщинами от удивления. На лицо Логена медленно вернулась улыбка.
– Лжец? – прошипела колдунья. – Да ты хуже, чем лжец!
Ее голос по-прежнему звучал напевно, но теперь это была другая песня – жесткая, пронзительная, убийственно-острая.
– Ты старый червяк! Прячешься за своими стенами, за своими слугами, за своими книгами! Твое время давно ушло, глупец! У тебя нет ничего, только слова и пыль!
Первый из магов невозмутимо сложил губы трубочкой и выпустил струйку дыма.
– Только слова и пыль! Старый червяк! Ну что ж, мы еще посмотрим. Мы еще придем в твою библиотеку!
Волшебник аккуратно положил на стол трубку, из которой вился прозрачный дымок.
– Мы придем в твою библиотеку, мы разрушим твои стены, мы предадим мечу твоих слуг и сожжем твои книги! Мы…
– Тихо.
Теперь Байяз насупился и выглядел еще мрачнее, чем во время недавнего разговора с Кальдером. Логену снова захотелось отступить назад – захотелось сильнее, чем в прошлый раз. Он поймал себя на том, что оглядывает комнату в поисках места, где можно укрыться. Губы Кауриб продолжали шевелиться, но из ее горла вылетал лишь бессмысленный хрип.
– Вы разрушите мои стены, вот как? – проговорил Байяз.
Его седеющие брови сошлись к переносице, кожу между ними прорезали глубокие жесткие морщины.
– И убьете моих слуг? – спросил Байяз.
В комнате вдруг стало очень холодно, несмотря на горящие в очаге поленья.
– И сожжете мои книги, да? – прогремел Байяз. – Ты слишком много болтаешь, ведьма!
Колени Кауриб подогнулись. Она медленно сползла вниз по стене, цепляясь белой рукой за косяк и звеня всеми своими цепочками и браслетами.
– Слова и пыль, вот что я такое? – Байяз поднял вверх четыре пальца. – Четыре дара ты получил от меня, Бетод: солнце зимой, грозу летом и еще две вещи, о которых ты никогда бы не узнал, если бы не мое искусство! А что ты дал взамен? Озеро и долину, и без того мне принадлежавшие, и еще лишь одно! – Бетод посмотрел на Логена, но тут же отвел глаза. – Ты мой должник. Но ты посылаешь ко мне гонцов, предъявляешь требования и осмеливаешься приказывать! Такие манеры мне не нравятся.
Скейл наконец понял, что происходит, и вытаращил глаза от возмущения.
– Манеры? – вскричал он. – Какое дело королю до манер? Король сам берет все, что захочет! – И сделал тяжелый шаг по направлению к столу.
