Открыв нужное окно в программе, вбиваю первые буквы фамилии Бакурина. Остальная информация тут же всплывает в поле. В центре всё налажено до автоматизма — очень удобно.
После того, как заканчиваю с электронным журналом, вношу данные в медицинскую карту Андрея. Вклеиваю наклейку в нужную строку, ставлю дату и подпись.
Волосы то и дело лезут в лицо, заставляя меня раздражённо убирать их назад. В этот же момент я не могу отделаться от мысли, что в кабинете нечем дышать, а неотрывный взгляд гонщика не то что отвлекает, а раскачивает привычный устоявшийся мир как во время землетрясения.
— Я думал, ты иначе проводишь лето, — первым нарушает тишину Андрей.
— Например, как? В Ницце? На Ибице? — спрашиваю с улыбкой.
— Что-то типа того. Там, где тусуется золотая молодёжь.
Закончив заполнять документы, отрываюсь от медкарты. Наши с Андреем взгляды снова встречаются. Не спасает ни кондиционер, ни поблескивающее обручальное кольцо на безымянном пальце. Я буду страдать о нём молча. Не предпринимая никаких попыток к сближению. Только бы приходил ко мне каждый день.
— На самом деле я планировала полететь к маме в Италию, — поясняю как можно ровнее. — До того, как попала в ДТП.
— Она живёт не с вами? — будто бы удивляется Бакурин.
В грудной клетке едва ощутимо тянет. Хотелось бы, чтобы да, даже спустя столько лет.
— Уже давно нет. Вышла замуж за итальянца и обитает на побережье Средиземного моря. Я летаю к ней в гости дважды в год, но этим летом — мимо. В качестве наказания. Я обожаю море, но сейчас не заслужила.
Откинувшись на спинку кресла, воинственно скрещиваю руки на груди. Кажется, это самые напряженные двадцать минут в моей жизни. И, тем не менее, хочется, чтобы они как можно дольше не заканчивались.
— Кстати, мне тоже неожиданно тебя здесь видеть, — говорю Андрею. — Я была уверена, что ты пройдёшь лечение за границей.
Бакурин чуть склоняет голову набок. Это ему подают импульсы тока, но возбуждение возникает почему-то только у меня.
— Я не мог надолго улететь из города — в некоторых вопросах требовалось личное присутствие, — поясняет гонщик. — Нужно было выбирать: отложить реабилитацию или начинать её здесь.
Я понимающе киваю, хотя на самом деле меня мучают сомнения: он сейчас о разводе или нет?
— Рада тебя видеть, — проговариваю едва слышно. — В нашем центре, разумеется.
15. Глава 15
***
Поднявшись из-за стола, снова подхожу к Андрею. Стрелки часов словно нарочно быстро идут. Пора отсоединять электроды и отключать аппарат, а мне — не хочется. Совсем не хочется.
— Не больно? — спрашиваю у гонщика, отсчитывая последние секунды.
— Нет. Приятно даже, — отвечает он.
Я коротко смеюсь, не зная, куда деть руки. То складываю их на груди, то прячу в карманы халата. Невозмутимость, и ту не могу отыграть.
— Никто из пациентов никогда не говорил, что электростимуляция — это приятно. Странно и необычно — да. Бывало, даже жаловались, что импульсы тока слишком явно ощущаются. И тогда я сбавляла частоту.
Гонщик слегка улыбается — не так открыто, как остальным, а одними уголками губ, но следы ямочек тут же появляются на щеках, отчего моё глупое и влюблённое сердце ярко трепещет.
— Ок. Буду первым, — произносит Бакурин.
— Замётано. Буду и дальше делать приятно, Первый. Только бы скорее восстановился.
Выключив аппарат, убираю электроды и ненароком задеваю кожу Андрея кончиками пальцев. Она на несколько тонов темнее моей и на несколько градусов горячее. Это ощущается так явно, словно на Бакурина у меня выстроен личный датчик.
