— Они вам больше пригодятся, — обрубает Бакурин. — Например, чтобы прикрыть уголовное дело. Думаю, это стоит немалых денег.
Пульс ускоряется. Стыд снова со всей дури хлещет по щекам.
— Вы можете посадить меня, если станет легче, — нервно дёргаю плечами.
— В том-то и дело, что не станет. Надеюсь, папа додумается отобрать у тебя ключи от машины, пока ты не убила других случайных прохожих.
Наше общение напоминает дурацкую игру. В ней я подаю, он — отбивает. Попадает прямо в меня. В цель. Отбить в ответ я не решаюсь по одной простой причине — потому что неправа.
Могу только представить, что Бакурин обо мне думает. Что я тупая неумеха-мажорка, которая на купленных правах катила в клуб с подругами. Наверняка пьяная или под наркотой. Теперь богатый отец пытается отмазать меня от наказания с помощью денег. И вроде бы не должно царапать, но, боже мой, как сильно задевает.
В палату возвращается медсестра и вводит Андрею обезболивающее. Интересуется, нужно ли что-нибудь ещё. Жалуется на загруженность и тут же убегает.
Мы снова остаёмся вдвоём. Пауза затягивается. Тишину в палате разрывает звонок мобильного телефона.
Бакурин берёт его с тумбы, смотрит на экран и хмурится. Кажется, даже сильнее, чем когда увидел меня. Затем отвечает в трубку.
— Да, Аль.
Облизав пересохшие губы, выслушивает собеседника. Я не нахожу себе места. Чувствую себя неуютно и раздумываю над тем, что пора уходить.
Пока Андрей разговаривает, достаю из сумочки блокнот и ручку. Дрожащими руками вывожу на листике номер телефона.
— Ничего не нужно, — резко обрубает чей-то монолог. — Просто, блядь, приезжай.
Бакурин заканчивает разговор, бросает телефон на кровать и выжидающе на меня смотрит. Я кладу листик на тумбу, пячусь назад.
— Там указан мой номер. Просто наберите, если захотите. Я в вашем распоряжении почти круглосуточно.
Андрей совершает движение рукой, отшвыривает тумбу. Она с грохотом падает на пол, а принесённые гостинцы, которые я старательно выбирала в магазине, залетают под кресло, кровать и шкаф.
Слёзы жгут щёки. Я опускаюсь на корточки и наклоняю голову. Собираю всё, что могу и вижу.
— Если не любите персики и абрикосы — в следующий раз принесу цитрусовые.
4. Глава 4
***
— Ну? Как прошло? — интересуется папа, когда я выхожу на крыльцо больницы.
Меня всё ещё потряхивает после общения с Андреем, поэтому я только и могу, что передёрнуть плечами. Слёзы я смыла в уборной, а покрасневших глаз отец, к счастью, не видит.
На самом деле всё прошло ужасно. От начала и до конца. После того как я заново собрала гостинцы, быстро попрощалась с Бакуриным и вылетела из палаты.
— А словами изъясняться можешь, Жень?
Мы спускаемся по ступеням и направляемся на парковку. Я опускаю все матерные слова и смягченно пересказываю то, как принял меня гонщик. Агрессивно, что неудивительно.
— Ничего лишнего ему про аварию не болтала? — интересуется отец. — Я дал тебе пошаговую инструкцию, но мало ли…
Всё, что нужно было говорить — выветрилось из головы, когда Андрей впился в меня взглядом. Мой монолог был чистой импровизацией. И да, я, должно быть, озвучила то, чего не должна была. Например, что на момент столкновения находилась за рулём собственного автомобиля. Но папе я в этом не хочу признаваться, поэтому усерднее мотаю головой.
— Пока тебя не было — я общался с врачами, — произносит он, когда выезжает за территорию больницы.
