– Да как, кукарекает, но совсем редко, – Анетта шустро доставала продукты из деревянных коробов и швыряла на стол.
Однажды она пришла к ведьме за средством от пьянства – муж не просыхал и все деньги просаживал в кабаке. Вначале Хелен сварила обычное, которое помогало в большинстве случаев и было дешевле. Но пьяница оказался из того меньшинства, кому зелье, что блоха на собаке – кусает, но жить не мешает. Анетта ревела, что дитя в грязных пелёнках, и Хелен предложила эксперимент: новый рецепт с дополнительным заклятием. Выпил – кукарекай.
Поначалу пьяница веселился.
– Домашний курочий концерт каждый день! – вспомнились Хелен слова кухарки.
Однако очень скоро от «петушка» отвернулись приятели, соседи и родственники стали смеяться. Пить стало решительно не с кем, да и мало-помалу подняла голову похороненная на дне личности гордость. Пьяница с трудом, но стал трезвенником.
– Значит, хорошо живёшь теперь?
Ведьма выпустила колечко дыма и совсем было разомлела от тепла, но из головы не шёл клятый вампир и его россказни про Гобуса Храбропузика. Авось Анетта что подскажет или сболтнёт ненароком.
– Да как… Живём хорошо, да в округе неспокойно, – как по заказу запела стряпуха.
– Чего стряслось?
– Вампиры посжигали теплицы с чесноком и распоясались! – Анетта зло всадила кулак в тесто. – Представь, коров в вымя кусают – кровь с молоком у них лакомство; несколько девок из Мшелого холма зачаровали и опорочили. Нет покою, ох нет.
– А что Гобус?
– Грит, монеты не звенят в карманах, да и зима, как снег сойдёт, то может быть что-то и решится. И всё Светозарными клянётся, благочестивый стал.
– Странно, – задумалась Хелен.
– Погодь, я тебе сейчас чего ещё расскажу, – кухарка упёрла руки в боки, так её пробрало до сплетен. – Тут на прошлое новолуние братья евонные были, Тробус и Жмобус, побыли два денька, а как уехали, так Гобус наказал рощицу осиновую вырубить. Отправил дерево вслед за братьями, а сам похвалялся, дескать трёх зайцев разом убил.
Хелен крепко задумалась.
Осина была вредна не только в виде кольев для вампирской братии: если в плетень повтыкать осиновые веточки, то внутрь не может войти ведьма. Не такая добропорядочная, как Хелен, а действительно злая, одержимая тёмными силами.
Получается, что Гобус заработал монет, но оставил своих людей без защиты. Хелен чувствовала, что это не её стезя, и нужно бы шепнуть охране Беттины эти слухи.
Гобус Храбропузик замыслил недоброе!
***
Эрику не нравилась эта принцесса, не нравилась дорога, не нравились королевские рыцари (все вместе и олух, таскающийся за девчонкой, персонально), и вообще ему – нет, сэр! – ничего не нравилось.
Как доверенное лицо и, если уж честно, единственный близкий друг, капитан мог высказывать своё мнение сюзерену без цензуры. Этим правом он воспользовался, подробно и в красках живописав, какой несусветной глупостью станет для серьёзного человека женитьба на соплюхе. Сказал, что балаган со свадьбой сделает герцога посмешищем для всего королевства – седина, мол, в бороду и всё такое. Сказал, что при их разнице в возрасте надеяться на появление наследника глупо, зато молодая вдова точно выскочит замуж повторно, и на выбор кандидата повлиять уже не выйдет. Сказал, что, в конце концов, если уж так не хочется отдавать замок племяннику, можно усыновить мальчишку из обедневшего рода, воспитать, обучить, и тот по гроб жизни будет благодарен.
