– По-прежнему ищешь утешения на дне бутылки, херувимчик?
При виде Десмонда в облегающей черной рубашке и выцветших джинсах меня охватывает знакомое волнение. Я ставлю бокал на стол и закрываю книгу, которую читала.
– Опять ты за свое? – говорю я, приподнимая бровь. – Откуда тебе знать, как я справляюсь с проблемами?
– Слухами земля полнится, – бесстрастно отвечает он.
Я смотрю на Торговца, прищурившись.
– Ты что, следил за…
Я замолкаю – Торговец в несколько шагов преодолевает разделяющее нас пространство, берет мой бокал, идет в кухню и выливает его содержимое в раковину.
– Ты рехнулся! – возмущаюсь я. – Это было дорогое бургундское!
– Значит, на сей раз твои деньги были потрачены зря, – отвечает он. Никакого намека на раскаяние или сожаление о содеянном.
Я захожу в кухню следом за ним.
– Нелепо выливать дорогое вино ради того, чтобы настоять на своих принципах.
Торговец отворачивается от раковины, и я с ужасом смотрю, как недопитая бутылка поднимается над журнальным столиком, пролетает через гостиную и оказывается в кухне, в его руке.
Он переворачивает бутылку, и до меня доносится журчание – мое драгоценное вино льется в раковину.
– Что ты творишь? – Я настолько шокирована его наглостью, что ничего не предпринимаю, просто смотрю, приоткрыв рот, на вино, утекающее в канализацию.
– Так проблемы не решают, – отвечает Торговец, тряхнув пустой бутылкой.
Шок сменяется праведным гневом.
– Я собиралась выпить бокал вина, ты, псих чертов, а не всю бутылку!
Он разжимает пальцы, бутылка падает в раковину, и я вздрагиваю от звука бьющегося стекла.
– Ты отрицаешь существование проблем, – сердито бросает Торговец и грубо хватает меня за руку, все это время глядя мне прямо в глаза.
Он касается пальцем одной из бусин.
– Что ты делаешь? – Меня охватывает тревога, пульс учащается.
– Забочусь о тебе, – отвечает он, все так же пристально глядя на меня.
Я невольно опускаю взгляд, чувствуя, что краснею. И вижу, как исчезает бусина, которой он касался.
Я приподнимаю брови. Какой бы расплаты он ни потребовал теперь, я знаю, что мне это очень не понравится.
– Ты собираешься мне сказать, что я должна сделать в обмен на эту бусину?
– Скоро ты сама все поймешь.
Ноябрь, восемь лет назад
С того вечера на прошлой неделе, когда Торговец пригласил меня прогуляться – и не куда-нибудь, а выпить кофе с пирожными, представляете! – половину вечеров мы проводим в моей комнате, а половину – в кондитерской на другом конце острова Мэн.
Он ведет себя со мной очень тактично и исключительно по-дружески; старается сохранять наши отношения платоническими, несмотря на то, что именно он платит за кофе и миндальное печенье, которые я заказываю в кафе «Дуглас», лучшей кондитерской острова. И несмотря на то, что мы много времени проводим в моей комнате, наедине.
Ситуация в корне неправильная.
Но мне не хочется ничего менять.
– Ну, так ты скажешь мне свое настоящее имя? – пристаю я к нему уже, наверное, в сотый раз. Сегодня мы остались в моей комнате в общежитии. Я лежу на кровати, рядом со мной – ноутбук, по экрану ползут титры фильма, который мы только что посмотрели.
В глубине души я до ужаса боюсь оглянуться и увидеть лицо Торговца. Я уверена, что он чуть не умер со скуки, просидев полтора часа на неудобном складном стуле и пересматривая «Назад в будущее» на крошечном экране.
Но, обернувшись, я вижу на его лице вовсе не скуку, а странное растерянное выражение. На лбу морщины, губы сжаты в тонкую линию.
