Элровал слегка провёл тыльной стороной ладони по щеке Мэнэлвэн.
– А ты жестокая, – усмехнулся он, слегка наклонившись к ней.
– Лишь к врагам моего господина, – настороженность в глазах Мэнэлвэн исчезла полностью, уступив место величайшей нежности, которая всегда таилась где-то глубоко, сокрытая ото всех и лишь теперь вырвалась на свободу. Таким взором она не удостаивала даже Элофора.
– Разве у меня много врагов? – спросил Элровал, мягко перебирая её золотые волосы.
– У моего господина всегда были враги, но я знаю только одного.
– Ты называешь его врагом, но, разве ты его не любила?
Мэнэлвэн положила руки ему на плечи.
– Нет. Он сам уверял себя в моей любви, но мне он никогда не был дорог.
– И тебя с ним ничего не связывает?
– Нет, мой господин.
– Но, я могу узнать, зачем ты согласилась?
– Мне было жаль его, – она опустила взгляд, обвив руками его шею. – Но вскоре я поняла, что кроме войны и власти ему ничто не дорого, в том числе и я. А мой господин не таков.
Наверное, больше никаких доказательств не требовалось. Он понял всё, он всё видел, он знал – Мэнэлвэн его. Элофор проиграл во всех отношениях. На миг он представил, что произойдёт с его братом, когда он узнает, что Мэнэлвэн оставила его. Да, теперь он лишит этого ненавистного Элмарца всего: города, уважения, доверия, друзей, жизни, а, главное, той, которая была для его брата дороже мира и жизни, и ради которой он готов был пойти на всё и всё отдать – Мэнэлвэн. Это послужит ещё одной причиной, из-за которой Элофор будет способен пойти на предательство. Он захочет отомстить, это, несомненно, а тогда…
Лёгкое прикосновение нежной руки вернуло его в действительность.
– Что-то случилось, мой господин? – произнёс сладкий голос. Элровал перевёл спокойный уверенный взгляд на Мэнэлвэн. Его рука скользнула по телу девушки и обвилась вокруг её талии.
– Пока что, нет, – его губы на мгновение коснулись её губ. – Но очень скоро случится.
– Готовы? – бросил Тарэмин, подходя на середину пыточной и приветствуя своих помощников.
– Готовы, – ответил за троих Халмор, вертя в руках пару железных инструментов, сильно напоминавших длинные иглы.
– Хорошо, – протянул Муилдорец, опускаясь в кресло. – Ну, ты не передумал? – задал он свой обычный вопрос, повернувшись к Элофору. Элмарец стоял на коленях, со связанными прикованной к полу цепью руками. – Может, всё-таки, согласишься?
Элофор, не ответив, отвернулся. Тарэмин хмыкнул.
– Ну, надо же. Прямо, не сломить тебя ничем, – Муилдорец откинулся в кресле, не сводя насмешливого взгляда с пленника. – Ты, конечно, молодец, такие пытки переносишь. И ещё живой. Но, скажу тебе, вечность ты это выдерживать не сможешь, когда-нибудь наступит предел. Так что соглашайся, зачем тебе до этого предела доходить? Иначе мне придётся тебя и дальше мучить.
– Мучай, сколько влезет, – пробормотал Элофор. – Я не соглашусь.
– Посмотрим, – усмехнулся Тарэмин. – Особенно сегодня. Боль, быть может, ты и перенесёшь. А последствия могут быть разными, знаешь. Может, ты просто отделаешься пробитыми позвонками, иглами в хрящах и болью. Только она останется на всю жизнь. Может, ты не сможешь ходить, и будешь ползать по полу у меня под столом и собирать крошки. А, может, ты вообще двигаться не сможешь, и будешь просто лежать всю вечность у меня в подземелье живым трупом. Славное завершение трудов для великого воина, не правда ли?
