Песнь феникса - страница 15

В этот момент Авалайн радостно пискнула.

– Ого! Ты смотри-ка, Летка целый канделябр откуда-то приволокла! Да еще и на пять свечей! Красота! Я тоже такой хочу! Хорошо, что он бронзовый, а не золотой. А то я бы от зависти удавилась прям здесь. Заходи скорее и закрывай дверь – не хочу, чтобы другие преподаватели заинтересовались нашими делами.

Полугномша страдальчески возвела глаза к потолку, всем своим видом говоря о том, какие же эльфийки все-таки придурковатые. Особенно полукровки. Ибо всем известно, что примесь человеческой крови никому еще на благо не пошла. Тут Рикнака недовольно крякнула, вспомнив, что и в ней половина крови людская. И ей это тоже не шло на пользу! Ни-ког-да! Она всегда и во всем была неправильной гномшей.

– Он не бронзовый, – сказала Рикнака, просто чтобы чем-то себя отвлечь. Думать о матери-человеке, которая бросила ее почтенного отца-гнома с орущим свертком на руках, было невыносимо. Как он сумел ее вырастить – не известно. Но дети гномов на редкость живучи. От матери ей достались человеческие черты лица, за которые ее задразнили в детстве и изредка дразнили даже сейчас. Правда, теперь она просто давала обидчикам в зубы. Коротко и быстро, не размениваясь на увещевания и слезы. Нарываться второй раз никому не хотелось, так что в Академии от нее уже почти отстали. А дома, наверное, не отстанут никогда. Как же все-таки хорошо, что гномов обучают раза в три дольше, чем всех остальных магов! По сравнению с жизнью в горных гномьих городах, здесь просто дворец! Есть практически своя комната (всего одна соседка – разве это считается?), кормят умопомрачительно вкусно и регулярно, учат всему без подзатыльников… Чем не жизнь? Магические способности – тоже подарок ветреной родительницы. Гномья кровь многократно усилила их, но по отцовской линии никогда не рождались одаренные дети. Для гномов это вообще большая редкость. Так что хотя бы за это ее можно поблагодарить. Иначе прозябать бы Рикнаке Бумпаркви и дальше в темных пыльных тоннелях. Махать киркой она не хотела. Кузнечное дело ее не интересовало. От предложения нянчиться с маленькими гномчиками ее затошнило. Готовить не получалось никогда. Оставалось только обучаться искусству боя, чтобы можно было приносить пользу, сопровождая обозыс ценными гномьими товарами в крупные человеческие города. Работа, конечно, опасная, но все лучше того, что было ей предложено. А потом она начала колдовать. Как и все гномы – совершенно неожиданно. Именно тогда стало понятно, что нужно ехать и учиться. Долго учиться. Но оно того стоило! Место при дворе уже наверняка было для нее приготовлено. А это и приличная еда, и сносные условия жизни и… как ни странно, свобода! Хоть и относительная. У нее будет много обязанностей, но никто не сможет приказать ей, кроме короля. И никто не сможет заставить ее выйти замуж и нарожать кучку гномчиков. А ведь к этому уже шло. Постепенно, но неотвратимо. Рикнака не любила об этом думать. Главным образом потому, что, прокручивая из раза в раз не слишком занятную историю своей жизни, ей приходилось признавать, что она не любит гномов. Даже не так – она их не выносит. И если бы ей все-таки пришлось выйти замуж за одного из них, она скорее всего просто сбросилась бы вниз с самой высокой горы, которую смогла бы отыскать. Чтоб наверняка. Единственным гномом, к которому она испытывала по-настоящему теплые чувства, был отец. Но и он не мог до конца ее понять. Сказывалась кровь матери. Человеческая кровь. Рикнака ненавидела узкие тоннели, кузницы, огромные столовые, в которых готовили сразу на всех (большинство женщин не уступали мужчинам ни в силе, ни в мастерстве обращения с разного рода инструментами и были заняты на работах; оставшиеся занимались хозяйственными заботами: стирали сразу на всех, готовили сразу на всех… да и вообще, все что можно было сделать «сразу на всех», они делали сразу на всех), детские сады, в которые скидывали орущих детей шибко работящие родители – весь гномий жизненный уклад. Все жили