Песнь о Графине - страница 3

Мужчина пересёк помещение, оказываясь у этого своеобразного сооружения. Из щёлки пробивался тусклый свет. Открыв дверцу до конца, Хоуп зашёл внутрь. Комната оказалась гримёркой. На краю столика, заваленном различной косметикой с давно истёкшими сроками годности, горела одинокая свеча, воск которой уже начал капать на пол. Говард выключает вновь начавший барахлить фонарик, кладя его на деревянную поверхность, а пистолет кое-как засовывает в карман кофты. Верхняя часть зеркала почти что достигала потолка, а его бока покрывали выцветшие фотографии, которыми была увешена ещё и часть стены. Пёстрые костюмы неаккуратной кучей громоздились на табуретке, но пара платьев и пиджаков всё же красиво переливались пайетками и стразами на вешалках. Непонятно как поместившийся сюда стеллаж был загружен разнообразными головными уборами, масками и очками.

Среди всего этого цветного взрыва Говард смог найти одну-единственную уцелевшую фотокарточку, рядом с которой лежало письмо. Оно было всё в сгибах, видимо, кто-то старательно складывал его до этого. Чернила совсем размылись от влаги и разобрать было возможным только размашистую подпись и букву “Ф”. На фотографии же была изображена группа из двенадцати людей на фоне этого самого шатра, и только при более внимательном рассмотрении становилось ясным: с ними что-то не так. У кого-то отсутствовали части тела, у других их наоборот было больше необходимого. Пара человек стояли в позах, которые обычные люди (не с переломанными ногами и руками) повторить не смогут. Однако, среди остальных выделялись двое стоящих в центре: парень и девушка. Оба были облачены в красные костюмы и улыбались во все тридцать два. На обратной стороне снимка стояла дата: “13.10.1991” и надпись витиеватым почерком: “Графская семья”.

Нахмурившись, Говард вновь перевернул фотографию, поднося ей ближе к свече.

– Вас разве не учили, что чужие вещи брать не прилично?

Мужчина резко дёрнулся в сторону, чуть ли не поджигая снимок. Рука машинально достаёт пистолет, направляя на источник голоса. В дверном проёме стоит девушка, но очертания её слегка скачут, не давая зацепиться за какую-либо часть тела или рассмотреть внешность в целом. Света одного огонька слишком мало.

– К-кто ты? – выдавливает из себя Хоуп.

Незнакомка хмыкает, беря брошенную на столик фотографию и поднимая её на уровень своих глаз. На секунду попавшей под свет свечи руке отчётливо различаются засохшие капли крови. Говард сглатывает, покрепче перехватывая оружие.

– Кто я? – не отрываясь от разглядывания фотографии, дама отвечает. – Не вежливо говорить с людьми, держа их на прицеле. У Вас напрочь отсутствуют манеры.

– Я не…

– Перебивать говорящего также неприлично, – девушка складывает руки на груди. – Но я прощу это и даже отпущу Вас. С одним условием, конечно же!

Руки полицейского начинают дрожать, по лбу скатывается капля холодного пота. Глаза неотрывно наблюдают за частично скрытой мраком незнакомкой. Говард тяжело сглатывает. Только он собирается вновь задать вопрос, как его прерывают взмахом руки.

– Не стоит, я знаю, что Вы хотите сказать, поэтому для начала позвольте закончить мне. Сегодня утром Вы и Ваши коллеги вторглись в мои владения, припоминаете? Полиции тут не было видно уж слишком давно, так что, я полагаю, Вы сможете мне помочь. Провести расследование, вашим языком. Мне нужен ответ всего-то на один-единственный вопрос, сможете его получить?