– Хорошо.
Я решил было, что на этом наш разговор закончен, но Гедеон вдруг придвинулся ещё ближе, как будто хотел шепнуть что-то на ухо. Это меня и удивило, и испугало.
– Нас ждут большие перемены. Ты должен быть готов ко всему морально и физически.
– Перемены? – Я озадаченно посмотрел на него.
– Полукровка в стенах Академии Святых и Великих. Это не останется без внимания.
– Мистер Брум пропустил Скэриэла в первокурсники?
– У него не было выбора. Мы ему просто этого не дали.
«Мы?»
– Совет Старейшин позволил этому случиться? – шёпотом спросил я.
Гедеон нахмурился, челюсть его напряглась. Он, видимо, сомневался, отвечать или нет. Я молчал, боясь что-либо предположить вслух.
– Они недовольны нами. Не удивлюсь, если скоро нас назовут отщепенцами.
– Отщепенцы? Кто это?
Гедеон молчал. Всё ещё раздумывал, говорить со мной откровенно или нет.
– Что это значит? – спросил я.
– Скоро Ромус, а затем и вся Октавия разделится на два лагеря. Это только вопрос времени, – наконец мрачно заверил он.
Одни загадки. Я ничего не понимал и начинал злиться.
– Два лагеря?
– Да. Вернуться к истокам и вспомнить слова императора Бёрко или пойти за Советом Старейшин.
Император Бёрко или Совет Старейшин.
Сейчас я жаждал получить ответ только на один вопрос.
– Гедеон, – прошептал я, – а на какой стороне ты?
– «Мистер Хитклиф»? – Эдвард вопросительно изогнул правую бровь. – И что это значит?
Он плотно сжал губы и окинул меня недовольным, требовательным взглядом, словно это я, а не Люмьер Уолдин заявил о родителях Скэриэла. Мы сидели на маленькой узкой кухне, где нам двоим было слишком тесно. Эдвард занял весь стол, а я устроился сбоку, на неудобном шатающемся стуле, – ножки у него были разной длины и оттого он то и дело заваливался или норовил в любую минуту сломаться.
– Так сказал…
Я подался вперёд, но Эдвард меня перебил:
– Тот приятель Гедеона Хитклифа?
Он давал понять, что не в восторге от моего общения с чистокровным. Как будто я виноват в том, что Люмьер преследовал меня, а затем шантажировал.
– Да… Это значит, что Уильям Хитклиф – отец Скэриэла. – Понизив голос, я бросил беглый взгляд на коридор. Не хотелось, чтобы Скэриэл застал нас за этим разговором. – И Хитклиф не знает про существование ещё одного сына.
Эдвард не спеша разбирал пистолет; отделив глушитель, он выключил фиксатор и оттянул переднюю часть спусковой скобы. Вначале я честно пытался запомнить последовательность сборки, но сейчас меня волновала только его реакция на новость.
– И вы в это поверили? – с раздражением спросил он, не придав моим словам особого значения. – Разве ему можно доверять? – И плюнул с презрением: – Он ведь чистокровный.
Я неуверенно кивнул, соглашаясь. Люмьеру нельзя было доверять, но его слова не выходили у меня из головы. Я понимал: есть большая вероятность, что Скэриэл неспроста владеет тёмной материей на высоком уровне. Он вполне может быть сыном кого-то из сильных чистокровных. Звучало ошеломляюще, но объясняло многое.
Люмьер сказал, что Уильям Хитклиф по молодости был доверчив, дружил с полукровками и низшими. В те годы на него сильно влиял император Бёрко, мечтавший стереть границы между сословиями. Чистокровный утверждал, что у Хитклифа-старшего была интрижка, которая чуть не привела к разводу с женой. После непродолжительной связи Хитклифа с полукровкой на свет появился незаконнорождённый ребёнок. Что если это правда Скэриэл? Уильям Хитклиф после смерти императора кардинально поменял своё отношение к полукровкам и низшим. Подумать только… и этот человек однажды осмелился прилюдно дать Скэриэлу пощёчину!
