– Матиссен, – начала она, – вы упомянули…
– Матс.
– Простите?
– Зовите меня Матс. Мне так больше нравится.
– Хорошо, Матс. Вы упомянули…
– Вы говорите на шведском?
– Нет, – ответила она.
– Тогда будем говорить на английском.
– Да, я бы не возражала.
– Я занимаю важный пост. – Глаза Матса ни на мгновение не отрывались от черепахи. – Я встречаюсь с влиятельными людьми. Я бываю на коктейль-пати, куда красивые женщины приходят в «маленьких черных платьицах».
– Должно быть, вам это в кайф. Матс, я хочу, чтобы вы заткнули пасть и открывали ее, лишь когда я вам буду задавать прямые вопросы. Вы это сделаете?
Матс закрыл рот. Даже очень смешно провел рукой вдоль губ, словно застегнул их на молнию, но от черепашки глаз не оторвал.
– Вы упомянули отель. Вы живете в отеле?
– Йа-а, живу в нью-йоркском «Плаза-Парк-Хайатт»[31], на углу Первой авеню и Сорок шестой улицы. Скоро перееду в квартиру в кондоминиуме…
Матс, похоже, понял, что опять говорит слишком много, и закрыл рот.
Сюзанна торопливо обдумывала продолжение разговора, держа черепашку перед грудью, чтобы новый друг видел ее очень хорошо.
– А теперь, Матс, слушайте меня внимательно.
– Я слушаю, чтобы слышать, госпожа-сэй, и слышать, чтобы повиноваться. – Ее это покоробило, учитывая, что произносились эти слова с мягким скандинавским акцентом.
– У вас есть кредитная карточка?
Матс гордо улыбнулся.
– У меня их много. «Америкен экспресс», «МастерКард», «Виза». У меня есть «Евро-Голдкард». У меня…
– Хорошо, это хорошо. Я хочу, чтобы вы пошли… – она запнулась, вспоминая название отеля, – в отель «Плаза-Парк» и сняли номер. Сняли номер на неделю. Если вас спросят, скажите, что это для вашей подруги. – Тут в голове мелькнула неприятная мысль. Конечно, это Нью-Йорк, север, 1999 год, и хотелось бы верить, что общество развивалось в правильном направлении, но в этом следовало убедиться заранее. – Они не станут возражать из-за того, что я – черная?
– Нет, разумеется, нет. – В голосе явственно слышалось изумление.
– Снимите номер на свое имя и скажите портье, что жить в нем будет женщина, которую зовут Сюзанна Миа Дин. Вы понимаете?
– Йа-а, Сюзанна Миа Дин.
Что еще? Естественно, деньги. Она спросила, есть ли у него наличные. Ее новый друг достал бумажник и протянул ей. Продолжая держать черепашку в одной руке, так чтобы Матс ее видел, другой Сюзанна порылась в бумажнике, кожаном, дорогом, известной фирмы «Лорд Бакстон». Нашла пачку дорожных чеков, для нее бесполезных, учитывая витиеватую подпись с немыслимыми загогулинами, и примерно две сотни долларов – старую, добрую, американскую «капусту». Достала их и бросила в пакет от «Бордерс», где не так уж и давно лежали туфли. А когда подняла голову, ее ждал неприятный сюрприз: к бизнесмену присоединилась парочка герлскаутов, лет четырнадцати, с рюкзаками на спине. Они уставились на черепашку. Блестели глаза, блестели влажные губы. Сюзанне сразу вспомнились девушки-зрительницы на «Шоу Эда Салливана»[32] в тот вечер, когда ведущий пригласил Элвиса Пресли.
– Кру-у-у-то, – выдохнула одна.
– А-ахренительно, – откликнулась вторая.
– А теперь, девочки, идите по своим делам, – приказала Сюзанна.
Лица сморщились, на обоих отразилась печаль. Они вдруг стали похожими друг на друга, как близняшки из Кальи.
– А надо? – спросила первая.
– Да! – отрезала Сюзанна.
– Спасибо, сэй, долгих дней и приятных ночей, – ответила вторая. Слезы покатились по щекам. Ее подруга тоже заплакала.
