Песня о Буревестнике. Стихотворения и воспоминания - страница 11
И ждать я его не могу!
Нет, сердце, сожженное в пепел,
Надеждой я вновь не зажгу!
Обманов и грез мне не надо —
Пусть мир их отраден и мил,
Милей мне бокал того яда,
Который всё время я пил!
Я жизнь мою смело разрушу,
Когда его выпью до дна…
Тогда… упокою ли душу,
Что так нестерпимо больна?
Мне жизни игра непонятна —
Я пасынок грубой земли;
На сердце мне темные пятна
Глубокой печали легли.
И жизнь прохожу я фатально,
Не нужен я в ней никому;
В ней сердцу живется печально,
И слишком в ней темно уму!
Я встречи со смертью не трушу,
Пусть смерть холодна и темна.
Господь! Упокой мою душу!
Она безнадежно больна!
<1895>
Стихи поэта Миляева
Из рассказа «Неприятность»
Дремлет сад… И небо дремлет…
И, впивая аромат
Сонных роз, высоко в небе
Крошки-звезды тоже спят…
Вот плывут куда-то тени,
Тихо, медленно плывут,
И мое больное сердце
Вдаль с собой они зовут.
Под окном моим сквозь дрему
Шелестит ветвями клен,
У корней его левкои
Погрузились в сладкий сон.
И когда над садом ветер
Вдруг задумчиво вздохнет,
Мне лицо их тонкий запах
С тихой лаской опахнет.
Но зачем? Я этой лаской
Не утешен, не согрет.
Что цветы мне, что мне звезды,
Если в сердце жизни нет!
<1895>
Песнь Рагнара
Из рассказа «Возвращение норманнов из Англии»
Мы рубились мечами в пятьдесят одной битве.
Много пролито нами алой крови врагов!
Мы на крыльях служили скоттам, бриттам обедню,
Много мы положили в землю храбрых людей,
И в чертоги Одина мы проводили
В битвах с людом Эрина храбро павших норманн.
Облеченные славой и с богатой добычей,
От потехи кровавой мчимся мы отдыхать.
Крики боли, проклятья – позади нас остались.
Ждут нас женщин объятия, ждут нас песни любви.
Битвы, трупы, руины – позади нас остались.
И – морей властелины – мы рабы впереди.
Славой воинов горды, женщин ей мы оделим,
И родные фиорды будут храбрых венчать.
Дни пройдут, и норманны, молодые орлята,
Снова ринутся в битвы на Зеленый Эрин.
Мы живем только в битвах, мы хотим только славы,
Чтоб в Валгале с Одином было весело нам.
Мы рубились мечами в пятьдесят одной битве,
Много пролито нами алой крови врагов!
<1895>
Стихи Иегудиила Хламиды
Из фельетонов «Между прочим»
1
Смертный, входящий в Самару с надеждой
в ней встретить культуру,
Вспять возвратися, зане город сей груб и убог.
Ценят здесь только скотов, знают цены на сало и шкуру,
Но не умеют ценить к высшему в жизни дорог.
2
Извозчик! Милый! Увези ты
Меня, пожалуйста, туда,
Где эти скучные визиты
Не нужно делать никогда!
Пусть в той стране живут шакалы,
И крокодилы, и слоны,
Пусть вся она – песок да скалы,
Но не хочу я ветчины!
Пускай песок ее гиены
Моею кровью оросят,
Пусть я умру – все люди тленны! —
Но не хочу я поросят.
Здесь поросята отовсюду
Мне лезут в рот, в глаза глядят,
Но больше я их есть не буду,
Хоть пусть они меня съедят.
О гуси, утки, кильки, шпроты,
От вас бежать хочу я вдаль.
И в арестантские мне роты!
И то на праздник сесть не жаль!
О вы, наливки, водки, вина!
Скажите, в чем моя вина?
Я стал тяжел, как ты, свинина,
И красен я, как ветчина!
Извозчик! Но, вези меня…
1895
Стихи Семена Ястребова
Из рассказа «О писателе, который зазнался»
«М. Г. господин писатель!
Будучи заинтересован, почему это публика так здорово покупает ваши многоуважаемые книги, я оные прочел, и из меня вылились следующие стихи:
Как лилии в болоте,
В душе моей унылой
Цвели мечты и грезы
О жизни без препон.
Цвели они, но – кратко,
Цвели и – увядали,
Похожие книги
«На песчаном холме, на фоне темно-синего неба – мохнатая сосна, вся в звездах; под сосною рыжеватый, ржавый валун; сосна как-будто растет из камня – цветок его. За холмом – озеро; в гладко отшлифованной воде шевелятся золотыми тараканами отражения утонувших звезд. Вдали, в плотной тьме воды и воздуха, – зубчатые, желтые трещины, – огни невидимого города…»
«Мой собеседник – офицер, он участвовал в последней кампании, дважды ранен – в шею, навылет, и в ногу. Широкое, курносое лицо, светлая борода и ощипанные усы; он не привык к штатскому платью – постоянно оглядывает его, кривя губы, и трогает дрожащими пальцами чёрный галстук с какой-то слишком блестящей булавкой. Подозрительно покашливает, мускулы шеи сведены, большая голова наклонена направо, словно он напряжённо прислушивается к чему-то, в его г
Драматичный роман Горького, написанный в эмиграции и впервые опубликованный в 1926 году, посвящен трагедии тех, кого писатель называл «железными людьми», – купцов и промышленников, жестко пробивших себе дорогу из низов, давших своим детям прекрасное образование – и оказавшихся неспособными понять их интересы, идеалы и устремления.Перед читателем проходит жизнь трех поколений семьи Артамоновых – неукротимого Ильи Васильевича, человека с волчьей хв
«В Баку я был дважды: в 1892 и в 1897 годах. Нефтяные промысла остались в памяти моей гениально сделанной картиной мрачного ада. Эта картина подавляла все знакомые мне фантастические выдумки устрашённого разума, все попытки проповедников терпения и кротости ужаснуть человека жизнью с чертями, в котлах кипящей смолы, в неугасимом пламени адовом. Я – не шучу. Впечатление было ошеломляющее…»
Венедикт Ерофеев – явление в русской литературе яркое и неоднозначное. Его знаменитая поэма «Москва—Петушки», написанная еще в 1970 году, – своего рода философская притча, произведение вне времени, ведь Ерофеев создал в книге свой мир, свою вселенную, в центре которой – «человек, как место встречи всех планов бытия». Впервые появившаяся на страницах журнала «Трезвость и культура» в 1988 году, поэма «Москва – Петушки» стала подлинным откровением д
Прошло почти полвека, как я впервые переступил порог Ленинградского высшего артиллерийского командного училища. И чем старше становлюсь, тем дороже воспоминания о годах, проведенных в его стенах. Уже давно нет этого уникального военного заведения, имевшего старинные традиции, громадную учебно-материальную базу, прекрасный профессорско-преподавательский состав, но до сих пор, когда бываешь в Санкт-Петербурге, нет-нет да и потянет на Московский про
В первый том собрания сочинений включены те самые знаменитые повести, с которыми Юрий Поляков вошел в отечественную словесность в середине 1980-х, став одним из самых ярких художественных явлений последних лет существования Советского Союза. Сегодня эта, некогда полузапретная, проза нисколько не устарела, наоборот, словно выдержанное вино приобрела особую ценность. Написанная рукой мастера, она читается с неослабным интересом и позволяет лучше ос
Григорий Бакланов – советский писатель, сценарист и публицист, фронтовик, один из ярких представителей «лейтенантской прозы», среди которых Виктор Астафьев, Юрий Бондарев, Василь Быков, Борис Васильев, Виктор Некрасов… В 1941 году, когда Бакланову было 17 лет, он добровольцем ушел на фронт, участвовал в боях на Украине, в Молдавии, Румынии и Венгрии; конец войны застал его в Австрии, в звании младшего лейтенанта. Достоверные эпизоды войны, отраже
Максименко Татьяна Дмитриевна родилась на Кубани в 1952 году. Окончила Литературный институт им. Горького. Автор десяти поэтических книг. Публиковалась в журналах «Смена», «Литературная учёба», «Работница», «Юность», «Поэзия», «Сахар», «Таврия литературная» и др.; альманахах, коллективных сборниках и антологиях: «Строфы века» (под редакцией Е. Евтушенко), «Поэзия. Век XXI» (под редакцией В. Кострова и Г. Красникова) и др. Участник VIII-го Всесоюз
– Я ведь не оставлю попыток сбежать от вас!Говорю это и чувствую бешеный стук сердца в груди. В это же время Виктор медленно, походкой опасного хищника, приближается ко мне.Я невольно пячусь назад, ближе к стене.От мужчины исходит аура властелина, имеющего полный контроль над ситуацией. И надо мной…– Ты никуда не убежишь от меня, – его стальной голос эхом раздаётся по комнате, – Ты принадлежишь мне. По контракту.Не может быть!– Что за контракт?!