– Всё в порядке! Именно это и передают!
Сад выругался.
Из вещателей полилась дикая какофония. Протяжная электрическая мелодия, напоминающая неверно сыгранный человеческий голос, резво вклинивалась в остальной шум, и с каждой секундой становилась всё чётче и ритмичней, точно неведомая машина потихоньку училась произносить слова.
Громкость нарастала.
У Аны потемнело в глазах. Она покачнулась и уткнулась в кого-то локтем. Её оттолкнули. Дышать было тяжело. Ана тужилась вздохнуть полной грудью, но вместо этого ослабленно хрипела.
Надрывная музыка, которую передавал трясущийся от напряжения аппарат, не отличалась от записи на кассете Нива.
Но это было невозможно! Невозможно! Невозможно!
Ана зажала уши руками.
Несколько секунд она ещё слышала ровные оглушающие удары – будто старое здание содрогалось от чудовищных подземных толчков, – а потом её с головой накрыла мёртвая тишина. Ана решила, что лишилась слуха.
Она опустила руки. Из вещателей сыпался треск – помехи приёмника со сбившейся частотой. Все вокруг смотрели на Ану. Она попыталась улыбнуться – как-то показать, что у неё всё в порядке – и не смогла.
Треск в вещателях затих, потекло монотонное шипение – и тут же оборвалось тишиной.
– Всё! Хватит! – крикнули в зале.
Его поддержали другие.
– Ахи́ эту трансляцию!
Кто-то из детей вдруг начал смеяться.
– Спокойно! Спокойно! – Сад перекрикивал возмущённые возгласы. – Давайте ещё немного…
Тишина вновь сменилась причудливым шумом, вещатели загудели, как в самом начале передачи, а потом прорезался пронзительный электрический голос.
Сад закашлялся – лицо его лоснилось от пота, даже на воротнике рубашки выступили тёмные пятна.
Ана испугалась. Воздух в зале раскалился. Из-за яркого света перед глазами плыли круги. Голос надрывно нарастал.
Дети плакали. Кто-то отрывисто крикнул – за спиной Аны. Ана обернулась – одновременно с Садом, лицо которого уже воспалилось от пота, – и в этот момент голос стал до невыносимости громким.
Ана зажала уши.
– Выключай! Выключай! – заорал Сад, взбираясь на сцену.
Двери заалы распахнулись. Все повалили к выходу.
* * *
В коридоре стояла неразбериха. Приёмное устройство наконец отключили, но Ана слышала разрывающий барабанные перепонки шум, как если бы всё здание видая-лая захлестнуло нескончаемое дикое эхо.
Сад стоял у стены и спорил с кем-то, яростно жестикулируя. Ана различала лишь отдельные слова.
Женский голос:
– Почему не выключили раньше… Были дети…
Сад:
– Я пытался… мы могли…
Ана искала в образовавшейся толкучке Илу, но её нигде не было видно. Со всех сторон раздавались детские голоса, крики, плач. Ане показалось, что свет на потолке начал мигать.
* * *
Учительскую заполняла глубокая тишина, дышать было нечем.
Сад расшторил окно.
Он стоял, сцепив за спиной руки, и смотрел на людный перекрёсток внизу. Солнце садилось, цвета вокруг потеряли жизнь и яркость.
– Ты уверена, что с тобой всё хорошо? – сочувственно спросила Ила.
Из кабинета Сада донёсся нервный трезвон гииразы, и тот, вздрогнув, понёсся к двери.
Ана сидела на стуле рядом с неработающим приёмником. Сейчас никому бы и в голову не пришло включить радио.
– Нормально, – сказала Ана и коснулась ладонью лба. – Прихожу в себя потихоньку.
– Да, это было как-то… неожиданно, – неуверенно проговорила Ила. – Что-то у нас всё в последнее время не ладится.
– Сад звонил в управу? – спросила Ана.
– Звонил, конечно, – ответил Вайс; он стоял у шкафа и, не глядя, перебирал классные журналы на полке. – Говорил я, что ничего не будет работать, но нет! Понадеялись непонятно на что. Надо было сразу им сообщить, что мы не располагаем…
