Йэстен слушал. Старался не лезть в глаза лишнего – хотя получалось неважно. Элфрэ-южанин даже в порту выглядел если не диковиной, но уж точно гостем не из частых. Одет нарядно – кортуанские вещи славились красивым цветом тканей и изящным покроем, и, хоть Йэстену и нравились его прямо-таки цвета ночной темноты индиговый плащ и бирюзовый дублет, он, подумав, там же, в порту, купил наряд поскромнее. Мареновая рубашка, горчичного цвета котта да верхняя короткорукавая туника темного, пыльно-зеленого цвета будут куда как менее приметны… плащ все-таки оставил свой – больно уж мягкий и теплый, лучше точно не сыщешь. А к нарядной одежде липли, точно осы на мед или помятый виноград, разные жулики… задерживаться в городе Йэстен не стал. Он, конечно, едва ли чего-то боялся – да только задерживаться вообще ему не нравилось. Поесть и отдохнуть, а потом – в путь.
Берег, серый и сумрачный, по полосе прибоя оторочен подсыхающими и гниющими водорослями, бурыми, резко пахнущими. Море вдали – лазурь, но не теплая, а точно инеем подернутая. За этой лазурью где-то – если рискнуть по верить карте – лежит берег Ак-Карана. Туда, оттолкнувшись от просоленной, белесо-серой скалы, взял путь Скай.
Туда – к незнакомому берегу. Берег же гостей, казалось, вовсе не ждал. Укрылся, укутался полосами туманов – пока земля выплывет из-за них, гадай-ка, что внизу!
Оттого и кружили долго, оттого – пришлось приземляться скорее всего сильно в стороне от удобного фьорда, что облюбовал на карте сперва Йэстен. Оттого – устали и отсыпались.
Оглядываясь назад, Йэстен только усмехался про себя – путь над морем вышел немалый. Почти полный день летели! Поднялись в еще густых сумерках, задолго до рассвета, прилетели – день за половину перевалил. Внизу, сколько ни гляди – тянулось море. Синева и зелень, и серебряная рябь. А потом еще – полосы белого молока-тумана. Ак-Каран не торопился встречать гостей, да.
А и все же – вот они здесь. Понять бы еще, куда идти!
– Нам нужно кого-то найти, я думаю. Кого-то поинтереснее, чем тролля, – заметил Йэстен, когда Скай предложил пролететь над местностью – разведать, в какую сторону направляться. – Так что, конечно, ты прав.
И они поднялись. Рассеялся туман и пропала молочная пелена – смотри, путник, смотри! Берег Ак-Карана, самой северной земли, принадлежащей людям, перед тобой! Смотри – высоки скалы, остры светло-серые камни-клыки у берега, и глубоко в тело материка врезаются фьорды! Смотри, как густы облака, плывущие над вами – напоены водой, и несут летние ливни, отвесные ливни северного лета, похожие на завесы серого шелка. Сизо-зеленым, густым, вековым бархатом стелются леса. Смотри – зелены, щедры луга, что по весне заливает вскипающая силой после белого плена река! Смотри – сапфировые зеркала озер, знаешь, как даже летом холодна там вода? Прищурься сильнее – увидишь вдали чудесный пестрый ковер болот, где будет каждая кочка через пару лун красна от благословенной горьковато-кислой клюквы, и от брусники тоже.
Вдохни – соль, хвоя… смолистая вольная сила, сам Север в этом воздухе. Чуть ближе – ручьи и мелкие речки, серебряная сетка. Вот – пролетев ниже, рассмотришь – срывается с невысокого уступа поток воды, звонкий водопад едва ли выше, чем в твой рост. У подножия его, на камнях, в веере белых водных брызг, сидят двое. Мужчина и девушка, и они снова – не люди, не живущие. Не тролли, впрочем, тоже, хотя, верно, им родня больше, чем кому-то другому.
