Их разделяли лиги – и если бы Силас умел, он бы рискнул пробить рукотворный колодец прямо сейчас. Но подобное под силу только богам – и сколь не спешил старший всадник, а прибыли они на место уже тогда, когда Скай и Йэстен распростерлись на земле. Живые. Целые. Почти невредимые – если не считать царапин и обугленной местами одежды. Единственное, что пострадало – упряжь и седло Ская; от седла остался каким-то чудом только кусок передней луки, от упряжи – несколько закопченных и оплавленных пряжек. Казалось, что неведомая сила подхватила падающих всадника и дракона в исполинские ладони, и бережно опустила средь зеленого луга, едва примяв пышные травы, густые, душистые и часто прошитые шелковыми стежками цветов.
– Йэстен! – куда как более бесцеремонно сминая травяное покрывало, тут же, рядом, приземлилась Саира, и Силас буквально скатился с ее бока, споткнулся, но все равно метнулся вперед. – Скай!
Схватил ученика за плечо – и обжегся о пряжки куртки, отдернул руку.
– Живые, – подходя ближе, пророкотала Саира. В голове янтарной звучало неподдельное облегчение.
Силас кивнул – он знал это, как и Саира. Но живы – не значит, что им не нужна помощь! Наплевав на ожоги от горячих, как из кузнечного горна, металлических пряжек и клепок, он наскоро осмотрел Йэстена – и, к удивлению своему, заключил, что ученик его совершенно здоров. Только вот в сознание ни его, ни Ская они привести не могли еще добрых две лучины.
– Ильма меня убьет, – сокрушаясь, качал головой Силас.
Это и услышал, очнувшись, Йэстен – и страшно удивился:
– Мама? За что ей тебя убивать, Силас?
– А это ты ей сам расскажешь, – сердито заявил тот, вскинув голову… а потом рассмеялся от облегчения.
Домой добирались медленно – Саира не была уверена до конца, как сказалось на Скае и Йэстене это приключение, и потому не позволила взлетать. Они шли пешком. Встрепанный, пропахший гарью Йэстен нес под мышкой тот самый кусок передней луки седла – извилистый ожог, что оставил на нем удар молнии, явственно складывался в письмена, похожие на буквы старого алфавита, и всадники, не сговариваясь, решили – слишком странно, чтобы быть простым совпадением.
– Я просил помощи Эрроса. Я испугался, учитель. Как никогда в жизни испугался – когда только успел, если подумать, но это так.
– Он тебя услышал, – пожал плечами Силас. – Я услышал тебя тоже, но во мне нет столько силы, чтобы…
– Чтобы спасти нас?
– Да. Я не успел бы. Да что там «бы», я и так не успел, – голос Сласа был спокоен, но от Йэстена не укрылось, что за чувства обуревают наставника. – Боги тебя любят настолько, Тэнно, что прощают даже смертельно опасные глупости.
Йэстен насупился – он понимал, что, устрой ему сейчас Силас взбучку, он не найдет, что возразить по существу. Но ведь гроза на самом деле была далеко! И все же – буквально в четверть лучины она оказалась рядом, затянула едва ли не в самое чрево нарождающейся грозы восходящим воздушным потоком. Запорошила глаза блескучим инеем – пока не стало поздно повернуть, не сообразили. Да и успели ли бы вырваться? А они были чем-то вроде очень крупного куска льда в окружении инеистого крошева – да еще и все эти металлические пряжки, серебряные накладки пояса, клепки на летном снаряжении… Вся сила недозрелого разряда молнии выплеснулась через них.
И не иначе, как в самом деле воля богов, воля Айулан Эрроса оберегла и спасла и всадника, и дракона.
