– Привет, Тарья! – задумчивое лицо профессора Соколова коснулась лёгкая тень улыбки, он ещё пару раз крепко затянулся и, затушив окурок об асфальт, выбросил его в рядом стоящую урну, – Как дела?
– Всё хорошо, Святослав Борисович, – Тарья остановилась возле скамейки, чтобы немного поболтать с соседом, но садиться не стала, – Как Вы поживаете?
– Да, в целом неплохо, – профессор теребил в руках пачку сигарет, раздумывая закурить ли ещё одну или сделать это чуть позже.
– Какие новости в мире большой науки?
– Какие могут быть новости в мире физики? – натянуто улыбнулся профессор, пытаясь скрыть свою озабоченность, – В нашем мире редко происходят какие-то большие события.
– Наверно, в математике и физике вряд ли ожидаются большие открытия в ближайшее время.
– Теперь уж точно, – задумчиво протянул Святослав Борисович, снова прокручивая у себя в голове последние события.
– Что-то случилось? – не ускользнули от внимания Тарьи мрачные мысли профессора.
– Сегодня ночью сгорела лаборатория профессора Солнцева, а ведь как раз именно он и был наиболее близок к прорыву в науке. Возможно, его исследования могли бы перевернуть наше представление о Вселенной, но…
– Ужас какой! – тихо протянула Тарья, – Как такое могло случиться?
– Несчастный случай, – из лёгких профессора вырвался саркастический смешок, – По крайней мере так нам это преподнесут.
– А как же профессор Солнцев? С ним всё в порядке? – искренне запереживала Тарья. Она не была знакома с Солнцевым лично, но знала, что Солнцев и Соколов являются не просто коллегами, но и близкими друзьями.
– Надеюсь… По крайней мере утром, когда мы виделись, он не показался мне обеспокоенным. Я боялся, что он напьётся и натворит глупостей, однако по телефону его голос показался мне абсолютно трезвым и уж слишком спокойным. Больше всех, пожалуй, переживаем мы с Михаилом Васильевичем.
– Корней Иванович величайший ум нашего времени, Вы сами так говорили. Возможно ему известно то, что неизвестно нам и на самом деле нет повода для беспокойства.
– Не возможно, а точно ему известно гораздо больше. И всё-таки это была работа всей его жизни… Хотя с другой стороны, может теперь всё наладится у него в жизни, – Святослав Борисович достал ещё одну сигарету, но не спешил её прикурить.
– Я уверенна, что так всё и будет, – Тарья улыбнулась чтобы поддержать своего соседа и товарища, и села рядом с ним на скамейку.
Святослав Борисович повертел в руках сигарету, посмотрел на подсевшую к нему Тарью и, чтобы не доставлять ей неудобств, засунул сигарету обратно в пачку. Он с угрюмым видом поправил свои очки.
– Безусловно, он гений и создал нечто невероятное, жаль, что мир этого уже никогда не узнает.
– Может ещё просто не пришло время узнать.
– Мне нравится твоя оптимистичность, Тарья. Пожалуй, мне тоже следует у тебя перенять настроение.
– А чем он всё-таки занимался?
– Да я и сам толком не знаю, – соврал Святослав Борисович и притворно улыбнулся.
– Не думаю, что труды такого светила науки как Корней Иванович может ожидать провал. Тут скорее вопрос времени. Мозг таких людей работает совершенно по-другому, вне времени, нам этого не понять. Он как Моцарт в мире физики. Мы с Татьяной Николаевной как раз сегодня говорили о том чем отличаются истинные гении от очень талантливых людей.
– Правда? И чем же? – проявил неподдельную заинтересованность профессор, ему было приятно поменять тему разговора.
