– Вы хоть понимаете, кто вы для них такие, – с ядовитой усмешкой на губах спрашивал наш, уже косой, попутчик Миша.
– А кто по-вашему? – в ответ я только удивлялся. На третьей бутылке я тоже, был слегка уже нетрезв. Естественно!
– Да не по-нашему! Нам-то, по-барабану! Для них вы – тут он поднял палец – для них вы – контрабандисты. Ясно? Кон-тра-бан-дисты! Которых нужно найти и обезвредить! Это хоть вам понятно?
Покачивая указательным пальцем в такт движения поезда, он говорил слегка замедленно, немного даже заикаясь. Чем-то он напоминал подвыпившего доцента, или мастера сварочного цеха, в какой-нибудь путяге. А может, дирижёра, из провинциальной филармонии.
– Для таможни вы, – тут он сделал паузу, – пре-сту-пни-ки! – и с нескрываемым удовольствием добавил: – и мы, кстати, тоже! Но! – тут палец его остановился на секунду – для грамотных людей, – и описал в воздухе замысловатую фигуру – для грамотных людей всегда найдутся варианты! За это надо выпить!
Он явно был доволен своей речью.
К вышеупомянутым людям, к тем самым, грамотным товарищам, мы явно не принадлежали. Нет, на таких мы точно не тянули. Перспективы таможенного досмотра к веселью отнюдь не располагали. Появилось вдруг жгучее желание всё бросить и вернуться назад, домой.
Немедленно! Прямо на ходу! В пьяном тумане мерещилось чёрт знает что. Таможня, наручники, КПЗ, небо в маленькую клетку. На ближайшие лет семь! И это в лучшем случае!
Однажды, в цирке, я грохнулся на репу, на репетиции, во Дворце Пионеров. Это бывает, иногда случается. У нас там был необычный такой элемент, двойное сальто с обратным вращением. То есть, Славик кидал меня так, что бы получалось сальто вперёд, потом поддёргивал за руки вверх, и я делал двойное, но уже назад. Сальто получалось высокое, он забрасывал меня выше своей головы. Выглядело эффектно и очень неожиданно. Беда в том, что делая такую штуку, иногда вдруг теряешь ориентацию в пространстве. То есть, теряешь начисто, просто не понимаешь, куда летишь. Вот именно так в тот раз и получилось. Я только успел сложить руки треугольником, над плечами и головой, на автомате. Тогда меня это и спасло. Ну и, конечно, наши толстые, самопальные маты.
Жаль только, это произошло на репетиции. Хотя, вообще-то, я не клоуном работал, но могло бы выйти и смешно. Как наяву представляю себе эту увлекательную картину: конферансье в чудном золотом пиджаке в полной тишине объявляет в микрофон:
– Мадмуазель, медам, мусье! Смертельный номер! Русский самоубийца! Падение на голову с высоты третьего этажа! Парад алле! Детей и особо нервных просим удалиться!
И тут я, собственной персоной, с бледным но решительным лицом! Не человек, клубок стальных нервов! Собрался: барабанная дробь и…
Зал ревёт! Публика в восторге! Браво! Бис! Качать героя! Оркестр, туш, занавес. Носилки, скорая, реанимация. Смоленское кладбище.
Бронзовая фигурка смельчака, цветы на постаменте. Номер удался… Нет, цирк это не мое! Увольте! Мне кажется, мы друг другу не подходим!
Вот и теперь. Первый в жизни твой настоящий таможенный досмотр. Почти тоже самое, что и двойное, с обратным вращением. На высоте шесть метров. Также, ненадолго теряешь ориентацию в пространстве! И может быть, во времени. Как падение на голову, с высоты третьего этажа. Столь же опасно и непредсказуемо. По крайней мере, в первый раз. Возможно, это сравнение покажется вам несколько… чрезмерным, что ли? Не совсем уместным… Не знаю, может вы и правы. Но всё же!
