– Как дела? – спросил Петька с обычной улыбкой, но глаза его бегали из стороны в сторону, и он ни в какую не желал встречаться взглядом с другом. Похоже, он даже не сомневался в ответе.
– Неприятно, – коротко ответил Мишка. Ох, это было страшное преуменьшение, но что ему делать – кричать и заламывать руки? Нет уж, этого от него песочный человек не дождется.
Петька только вздохнул и почесал в затылке. Похоже, он был впечатлен такой выдержкой.
Некоторое время они шли молча. Прохладный осенний воздух немного взбодрил невыспавшегося Мишку, как и мелкий моросящий дождь.
– Как думаешь, с этим можно что-то сделать? – наконец снова заговорил Мишка спустя некоторое время.
– Я без понятия, – честно признался Петька. – На вторую ночь у меня в голове словно сам собой появился этот стишок и осознание, что если я его кому-то прочту, то песочный человек меня больше не побеспокоит. Я не собирался, правда! Но когда он коснулся моей ноги…
Петька скривился, всем своим видом давая понять, как его напугало это прикосновение.
– Но зачем было его передавать именно мне? – Мишка все еще не мог понять. – Есть же просто куча неприятных людей, передал бы кому-то из них.
– Кому? – плаксиво переспросил Петька. – Стасу? Чтобы он мне потом лицо разбил?
Мишка впервые в жизни пожалел, что не относится к людям, которые могут «разбить лицо». Ему бы хватило даже, чтобы о нем так думали. Скольких проблем можно было бы избежать! А ведь вроде бы все при нем – он пусть не слишком высок, но коренаст, плотного телосложения и в то же время хорошо двигается, на физкультуре всегда второй или третий! И сильный, это тоже любой подтвердит. Плохо только, что этого недостаточно, чтобы тебя не втягивали в неприятные истории… Да и Стас все равно сильнее, тут он Петьку понять мог.
– Почему сразу Стасу, – пожал плечами Мишка. – Будто кроме Стаса и людей на свете нет. Можно Инне Валентиновне, например.
Лицо Петьки в этот момент было неописуемым. Да и как описать такое, если сквозь зависть – надо же до такого додуматься! – сквозило уважение. Додумался! И страх – теперь точно не простит. И снова зависть. Нет, ну как так, выйдет сухим из воды! Потому как уж по Инне Валентиновне точно скучать никто не будет.
Инна Валентиновна вела в их шестом «А» математику. То есть это раньше она вела математику, а теперь алгебру и геометрию, и ее еще больше стало. Как будто до этого мало было!
Имя у нее было красивое и гладкое, а больше хорошего в ней не было ничего. Если бы имя должно было подходить к человеку, ее бы звали Яга Горынычевна, не иначе. Тут весь шестой «А» согласился бы.
Была Инна Валентиновна еще не старая, а немножко пожилая. Мишка слышал, как родители обсуждали, что детям надо цветы в школу принести на ее тридцатипятилетие. Но так никто и не принес. Потому что родители Горынычевну не любили никак не меньше, чем их дети. Инна Валентиновна ко всем придиралась. Даже отличница Катина получала двойки, стоило ей хоть немножечко ошибиться. В такие моменты учительница вся раздувалась от удовольствия и долго говорила о том, что это другие учителя могут закрывать глаза на лень этих якобы лучших учениц, но она, Инна Валентиновна, не такая!
А еще она просто обожала устраивать контрольные и проверочные, при этом предупреждала только о половине из них. А если она теряла чью-то тетрадь, то говорила, что ее потерял сам ученик, и ставила двойку. Спорить же с ней было бесполезно.
