Любопытно, что может связывать этого парня с графом? Но мне не должно быть до этого дела. Мне нужно сидеть здесь и ждать полуночи, а потом идти спать в снятую мной самим комнату. Если, конечно, ничего не случится.
Лысый внезапно поворачивается в мою сторону и вдруг улыбается широко и дружелюбно. А через мгновение улыбка исчезает с его лица, а взгляд снова оказывается направлен куда-то в пространство. Ни дать ни взять, обычный засидевшийся постоялец. Что ж, если он хотел меня озадачить или хотя бы прогнать с моего лица выражение сонной одури, то ему удалось и то, и другое.
Я уверен, что он досидит до возвращения чужака или сигнала от кого-то из своих, но тип в плаще уходит примерно за час до полуночи, причем выглядит все так, словно просто дождался назначенного времени, но не дождался приятеля или клиента. Чужак так и не спустился вниз. Или остался наверху, или ушел другим путем. Когда тип в плаще покидает свой укромный уголок, в зале еще остаются семеро гостей, явно маявшихся бессонницей. Потому как все, кому предстояло выезжать на рассвете, уже давно дрыхнут. Когда большие часы над стойкой начинают отмечать полночь приглушенным расстроенным звоном, я делаю вид, что они меня разбудили, и неспешно направляюсь к себе — так, что те, кто еще оставался в зале, уходят вперед меня, и лишь я слышу недовольное бормотание служки, убирающего грязную посуду.
Утром наш конвой трогается дальше. Скорее, довольно поздним утром — похоже, следующая остановка должна быть не слишком далеко. С согласия графа следом пристраиваются какие-то торговцы. Семь здоровенных фур, запряженных четверкой лошадей каждая. Десяток верховых с саблями и арбалетами, да и рожи у них никак не купеческие. Ну, и при каждой фуре не меньше двух человек, и у троих в руках было что-то похожее на ружья. Оружие явно не армейское, попроще, но все же не кол из ограды. Граф, надо думать, дал добро на случай нападения «обычных» бандитов, а не охотников за конкретными головами. Бандитов, которых удовлетворят и купеческие колымаги и которые не станут преследовать нас, если мы вместо драки попытаемся скрыться. Купцы же рассчитывали, видимо, на то, что чем больше караван, тем меньше будет желающих его тормознуть.
Село скрывается из виду неожиданно быстро. Тиги через три за Серыми Мхами лес начинает подбираться к тракту с обеих сторон, и где-то внутри просыпается что-то похожее на зябкий сквозняк. Вроде поводов для тревоги нет, но все равно неуютно. Не нравятся мне эти торговцы. Их там человек тридцать — и это только тех, кого мы видели. Под тентами фур вполне может быть еще столько же — вместо части груза. И ведь что-то мне подсказывает, что никто из моих попутчиков раньше их не встречал. И пусть они по большей части не годятся нашим бойцам даже в подметки, то есть даже срочную не служили, но к дракам наверняка привычны и их много.
Спустя час поросшие высокой травой холмы окончательно остаются позади. Лес же, словно вымеряя расстояние невидимой линейкой, не подходит к тракту ближе чем на полсотни шагов. Похоже, кто-то изрядно потрудился, отодвигая его от невысокой насыпи. Вот только было это явно не вчера — придорожная полоса, когда-то на совесть выкорчеванная и грубо вспаханная, густо поросла травой и невысоким кустарником, в котором — учитывая, насколько растянулся наш караван — можно разместить немалое количество стрелков. Которые — если что — без труда скроются в лесу. Даже сквозь траву видны груды земли, оставшиеся после огромного плуга. Любой конь ноги переломает.
