– Не заболели бы мыши, груши немытые были, прямо с базара, вот беда! – сокрушалась бабушка, подвигая нам с Зиной блюдо с фруктами.
Зина взяла сразу две разные груши и пробовала их, попеременно откусывая то от зелёной, то от той, что с красным бочком. А я сидела и смотрела, как она наслаждается процессом.
– Бери, ешь, – кивнула она на блюдо.
– Я не люблю груши, – неожиданно резко сказала я. И не наврала: в эту минуту я их почти ненавидела.
Летом нас с братом отправляли к бабушке, маминой маме. Бабушка жила в маленьком красивом городке Умань, в частном секторе.
Мы занимали четверть большого дома с садом и небольшим огородом. У бабушки две большие комнаты, маленькая кухонька и широкое крыльцо. В прошлом году бабушка застеклила крыльцо, так что получилась уютная веранда со столиком и диваном. Она стала моим любимым местом: во время дождя я оттуда наблюдала, как дождик поливает бабушкин цветник: розы, георгины, настурцию и другие красивые и ароматные цветы.
В другой четверти дома жили пожилые муж с женой, к которым тоже на лето приезжали внуки. А половина дома принадлежала совсем старой женщине, бывшей попадье. Раньше весь этот дом и большой сад принадлежали ей и её мужу-священнику. Мужа давно не было (что с ним стало, мы не знали), и теперь попадья жила с дочкой, у которой было двое детей: десятилетний мальчик и пятнадцатилетняя девочка. Всех четверых содержала дочка попадьи, получавшая скромную пенсию по инвалидности.
Моя бабушка незаметно помогала им, подкармливая детей. Например, делает бабушка котлеты. Все котлеты нормального размера, а две котлеты огромные, со взрослую ладонь. В первый раз, увидев такие гигантские котлеты, я удивилась, но постеснялась спрашивать у бабушки, кому они предназначены.
Обедали и ужинали мы в саду под черешней, поэтому, когда на обед бывали котлеты (наше любимое блюдо), и аппетитный запах разносился по саду, у забора, разделявшего наш участок с участком попадьи, всегда появлялся её внук Колька. Приходил он с ножичком и деревяшкой, садился на опрокинутое ведро и деловито начинал что-то строгать.
– Кольк, а Кольк, – звала его бабушка, укладывая огромную котлету между двумя кусками белого хлеба. – Хочешь котлетку?
Она протягивала ему через забор бутерброд, завёрнутый в салфетку. Колька бросал свой ножичек и тянулся к котлете.
– Погоди, – говорила бабушка, – Томку тоже угости котлеткой, я на блюдце положу.
И второй бутербродище отправлялся через забор, и тут же исчезал вместе с Колькой в доме.
– Ну вот, слава Богу, сейчас все перекусят, поделятся, – довольная бабушка садилась обедать.
Так я поняла, что бабушка щадила самолюбие взрослых: угощали ведь детей, а не их.
Однажды я читала книгу, сидя за столом под черешней. Вижу, Колька с лопатой и консервной банкой направляется в огород.
– За червями? – спрашиваю.
– Ага, на пруд идём с ребятами. Говорят, наши черви самые жирные, вот, накопаю сейчас, – бросает на ходу Колька.
Через пару минут слышу: «Плюх!», и что-то тяжёлое шлёпается в наш огород.
– Эй, Колька, ты что, сдурел, что ли? Чуть не убил меня своей железякой, – возмущённо кричит бабушка. – Ты зачем эту трубу ко мне в огород кидаешь? Забирай её!
Бабушка подбирает обломок трубы и со всей силы перекидывает его через забор обратно на Колькин огород.
И вдруг я слышу Колькин вопль. «Пришибла!» – испугалась я и быстро побежала к бабушке.
