НАТАША. Почему спасти ее должны были именно вы?
СВИДЕТЕЛЬ. Кто же еще?
Молчание.
НАТАША. Извините. Примите наши соболезнования.
СВИДЕТЕЛЬ. Не стоит. С тех пор прошло уже три года.
Долгая пауза.
НАТАША. Поглядите: луч солнца упал на сосны. Что может быть красивей!
СВИДЕТЕЛЬ. (Любуясь вместе с ней.) Да, золотые стволы и темная зелень… Это прекрасно. (Помолчав.) Не будем говорить о печальном. Сегодня у вас радостный день. Нам надо веселиться.
ОЛЕГ. Тогда, может быть, продолжим путешествие по вашему донжуанскому списку?
НАТАША. (Предостерегая Олега от бестактности.) Олег…
ОЛЕГ. (Продолжая свое.) Или у вас нет настроения?
СВИДЕТЕЛЬ. Нет, почему же. Я обещал развлекать вас своими приключениями и готов это делать до конца.
НАТАША. Вашим отношениям с женой эти приключения не мешали?
СВИДЕТЕЛЬ. Нисколько. Передо мной обнажались тысячи женщин, красивых и некрасивых, старых и молодых, но ее это нисколько не трогало.
ОЛЕГ. Кстати, до сих пор вы рассказывали о ваших романах только с молодыми женщинами. А были у вас и дамы, так сказать, в возрасте?
СВИДЕТЕЛЬ. Были и в возрасте.
ОЛЕГ. Сколько же было самой пожилой из ваших красавиц? (Наташе.) Тебя не коробят его рассказы?
НАТАША. Меня коробят твои вопросы.
ОЛЕГ. А мне вот интересны эти сказки. Прямо тысяча и одна ночь. В буквальном смысле.
СВИДЕТЕЛЬ. Я, как Шахерезада, готов в любой момент прекратить дозволенные речи.
НАТАША. Нет, почему же, продолжайте.
ОЛЕГ. Так сколько ей было лет?
СВИДЕТЕЛЬ. Сорок семь. Впрочем, я и сам был уже не так молод.
ОЛЕГ. (Игриво толкает Свидетеля в бок.) Ну, и как? Это было не слишком страшно?
СВИДЕТЕЛЬ. Верьте или нет, но это было чудесно. Волосы ее были уже чуть тронуты сединой, лицо немножко увяло, но тело у нее было молодое и свежее, груди тяжелые и крепкие, и вся она была бесконечная нежность… В любви женщины такого возраста есть что-то материнское, она дает тебе покой, утешение, отраду, ласку… И ты чувствуешь себя одновременно и мужчиной, и ребенком, и любовником, и защитником… Впрочем, все это мои фантазии. Не обращайте на них внимания. Просто вам скучно перед свадьбой, и я вас развлекаю.
НАТАША. Я слушаю и задаю себе вопрос: я завидую вашим женщинам или жалею их?
СВИДЕТЕЛЬ. (Помолчав.) И что вы сами себе отвечаете?
НАТАША. (После паузы, твердо.) Завидую.
ОЛЕГ. Чему ты завидуешь?
НАТАША. Я скажу тебе потом. (Свидетелю.) Скажите, а вам когда-нибудь бывает скучно?
СВИДЕТЕЛЬ. Никогда.
НАТАША. А вашим женщинам с вами?
СВИДЕТЕЛЬ. Лучше было бы спросить их самих.
НАТАША. Но их нет.
СВИДЕТЕЛЬ. (Медленно.) Да, их нет.
НАТАША. Кого же мне спросить?
СВИДЕТЕЛЬ. Тогда спросите снова саму себя. Вам со мной скучно?
НАТАША. Нет.
ОЛЕГ. При чем тут весело или скучно? Ты считаешь, что главная роль мужчины при женщине – забавлять ее? Нет ничего более достойного, более важного?
НАТАША. Я ничего не считаю.
ОЛЕГ. Мужчину выбирают не для развлечения, он не клоун на ковре. Он должен зарабатывать, заботиться, быть опорой семьи.
НАТАША. Не спорю. И все-таки женщине не должно быть скучно рядом с мужчиной.
ОЛЕГ. А что делать мужчине, если ему скучно? С женщиной (Свидетелю.) Что вы скажете?
СВИДЕТЕЛЬ. (Пожимая плечами.) Ничего. Я плохо знаю мужчин. Я лучше знаю женщин.
НАТАША. Перестаньте хвастаться.
СВИДЕТЕЛЬ. Я не хвастаюсь. Я знаю женское тело лучше, чем знает его любая женщина. Я знаю его беды и страдания. И я знаю женскую душу. Мне исповедовались тысячи женщин. Я был свидетелем стольких женских слез, выслушал столько историй…
