– Зачем один, с Лениным в башке, с лопатой в руке. Да вы не волнуйтесь, у меня ручной мотоплуг есть.
– Огромное вам спасибо, Николай Иванович, вот… – Генка полез в карман.
– Деньги предложишь, собаку спущу! – И даже углубившийся на правой щеке шрам не испортил обезоруживающую улыбку. – Идите всё время этой дорогой, а на том месте, где я вас подхватил, чуть правее возьмите, метров через пятьдесят тропинку увидите. Она вас прямо к «шашлычной» приведет. Так короче.
– К какой «шашлычной»? – удивился Лёшка.
– Ну, там, где столики на берегу стоят, и где местная молодёжь отходами цивилизации срёт. Вы ведь там высадились?
– Да, верно.
– Извините, можно напоследок бестактный вопрос? – не удержался Алексей. – Вы, я знаю, не обидитесь.
– Валяйте.
– Откуда у вас этот шрам?
– Долгая история. Во время войны, я пацаном был. Фашист один… Ну да ладно, ребятки, это действительно долгая история. Не обижайтесь, вам пора.
Мужики, снабженные старыми автомобильными камерами, вышли со двора Иваныча и взяли направление к реке. Долго шли молча, переваривая услышанное за время общения с радушным хозяином.
– Этот трофейный «цундап»… – начал первым Алексей.
– Я тоже подумал, – прервал его Гена. – Но даже не это главное. Его неизвестной миру марки машина, разговоры о Советском Союзе… да чего там, Маугли даже не знает. Каждый ребёнок…
– Да, генсек компартии, фамилии членов политбюро, незнакомые, странные названия структур, фирм и прочего. Ленина только упомянул… Либо он не в себе, либо мы сейчас в параллельной реальности.
Ребята договорились до версии, что, возможно, ход истории в прошлом изменился, и друзья оказались хоть и в 2012-м году, но мир развивался по-другому. Впрочем, из слов собеседника можно предположить, что изменилась история не кардинально, а так, небольшая коррекция.
– Да, – кивнул Денисов, – ты помнишь фразу, мол после взятия Берлина в ноябре 1946 года, его дивизию перебросили на Японский фронт, где он получил контузию при взятии… э-э-э…, забыл название.
– Лишучженя.
Ребята согласились, что они правильно сделали, что не стали поправлять оговорку хозяина насчёт победы Советского Союза в Отечественной в 46-м году. Но, если допустить, что слова Иваныча – правда, то война кончилась на год позже, чем в их родной реальности.
Минут пятнадцать шли без разговоров. Каждый думал о своём. Начавшийся лес дарил прохладу. Присели на поваленное дерево и решили передохнуть, а Генка перекурить.
– Не нравится мне всё это. – Взгляд Алексея казался отсутствующим. – Может, нас и дома-то не ждут. А то ещё его и нет у нас теперь вовсе, родители не те, и мы их не узнаем? Жёны, дети…
– Нет, если мы родились и так выглядим, то родители те же самые, а вот жёны, дети… У кого-то есть, у кого-то нет. И вообще интересно, те же ли самые? А вероятно, что жёны те же, а дети другие? Ну, внешне похожи, а по характеру отличаются от тех, кого мы воспитали?
– Охренеть можно! Слушай, давай сходим в город, посмотрим, что и как, поговорим с людьми? По обстановке, по разговорам, по тем же машинам поймём, кто сбрендил, мы или Иваныч.
– Why бы да и not, как говорят у нас в деревне мужики, – кивнул Генка, – но нас ребята ждут. Серёга наверняка уху замутил. Сегодня починим лодки, переночуем на острове, а завтра пристанем на привал у какой-нибудь деревни и всё разузнаем.
– Что ж, наверно ты прав, ребята точно заждались, – согласился Алексей. – Скучно им без нас водку пить, которая наверняка уже стынет. А посему хорош курить, пошли быстрее.
