Выйдя на улицу, где стояла черная «Волга», начальник повернулся к Нестерову, протянул руку, и сказал безразличным тоном: «Всего доброго, Сергей Владимирович! До завтра!» – сел в машину и уехал. «Козел!» – невольно вырвалось у Нестерова.
Пока Сергей вспоминал былое, Яков Серафимович, закончив «процесс ознакомления с документами», глубоко вдохнул, будто собирался нырнуть в прорубь, и снял трубку спецсвязи.
– Виктор Петрович, доброе утро! Ляпишев… – На лице почтительная улыбка, как будто заместитель начальника Управления видит его. – Пришли документы по иранцу, когда можно доложить?.. Есть, поднимаюсь, Виктор Петрович, – улыбка с лица исчезла. – Нестеров, будьте в отделе! Если понадобитесь, вызову.
Хуже нет, чем ждать да догонять, и Сергей отправился к ребятам; некоторых он не видел целую неделю. В коридоре встретил взъерошенного, раздосадованного, злого Рубена, который на обычную реплику Нестерова: «Привет! Как дела, дружище?», – чуть ли не с ненавистью посмотрел на него и процедил: «И ты туда же, предатель?»
– Слушай, Сань! – спросил Сергей через минуту своего соседа по кабинету. – Что с Оганесяном? Бросается, как зверь голодный.
– С Рубенчиком? – Муравьев заулыбался. – Ты его жену Галю знаешь? – попытка скопировать армянский акцент явно не удалась, но Сашу смутить было трудно. – Ты никогда не видел Галочку? Много потерял, настоящая писаная русская красавица! Шикарная блондинка, правда, по-моему, крашеная. Волосы до талии, вот такая задница, в армянском вкусе, большущие голубые глаза, шестой размер бюста. Женщина – мечта поэта! О-о-о! Увидишь – не заснешь неделю! И ревнивая страшно! Она Рубену такие сцены устраивает – будь здоров! Сами видели, когда отделом в дом отдыха выезжали.
– Причем здесь его жена?
– Сейчас поймешь. – Саша явно испытывал удовольствие от своего рассказа. – Вчера разыгрывали продовольственный набор: банка красной икры, армянский коньяк, шпроты, сайра, еще какие-то консервы, колбаса сырокопченая, сервелат финский. И Рубен выиграл.
– Так он же на позапрошлой неделе тем же макаром продпаек получил!
– То-то и оно! Ребята ему говорят: будь человеком, отдай заказ Рожкову, у него день рождения в понедельник, тридцать лет мужику. Как бы ни так! Рубена жаба задушила. Взял наборчик и – в портфельчик. Тогда мужики – не знаю, кто именно, – нашли где-то бюстгальтер, причем ношеный и несвежий, и перед концом рабочего дня положили его Оганесянчику в портфель. Что там было у них дома, никто, конечно, не знает, но сегодня с утра он как побитый ходит… Может, действительно побитый? Бродит по кабинетам и умоляет: «Слушайте, будьте людьми, а? Скажите, кто это сделал? Пусть жене позвонит, объяснит, как человек». А Славке говорит: «Слово даю, узнаю, кто эта сука – убью! Он мне семейную жизнь разрушил. Еще бы трусы подкинул, сволочь такая!» Славка ржет втихую. По-моему, он ему и подложил лифчик. А насчет трусов, это Рубен, конечно, зря сказал, идея больно хорошая, обязательно Галя в следующий раз у него в портфеле панталоны найдет!
Как всегда неожиданно, заорал «дымофон» – прямая связь с Назаровым. Александр без промедления взял трубку.
– Муравьев, Виктор Петрович! Нестеров? Здесь, даю.
Сергей выслушал указания руководства, кратко повторил их содержание, попросил время для завершения дел в отделе и повесил трубку.
– Саня, все, дорогой, я полетел.
– Ты же хотел еще что-то сделать?
