В канун нового года в гостиной столик для подарков под пушистой, разлапистой елью покрывала красно-зеленая скатерка с вышитыми на ней именами членов семьи. А в пасху, которая официально долгое время запрещалась, но всегда отмечалась в их семье, главный стол украшала скатерть цвета шампанского с вышитыми курочками и цыплятками. На одной стороне скатерти – цыплята, только вылупившись из яиц, высовывали свои распушенные головки, а с другой – курочка с выводком уже шествовали вереницей, гордо подняв клювики.
Иногда понять рисунок на некоторых изделиях представлялось возможным не сразу. Подобранные в тон нити на первый взгляд сливались в единый узор. Увидеть картину в целом можно было, разложив скатерть на ровную поверхность. Тогда открывалось единство соединенных в целое отдельных кусочков.
«Главное состоит из частного, – говорила Анна Николаевна внучке, сидя за очередной вышивкой. – Я порой и сама не знаю, что получится в итоге. Но в каждом конкретном кусочке, в том, что делаю в данный момент, я полностью уверена. Да и зачем нам знать, что будет впереди. Надо наслаждаться текущим моментом».
***
Петра отложила альбом и, скрестив руки на груди, взглянула поверх балконных перил на готовую распуститься белым цветом раннюю яблоню. Еще чуть-чуть и накинет она свою белую фату, а ее соседка слева – сирень начнет томно наполнять воздух дурманящим ароматом.
Мама очень любила запах сирени. От нахлынувших воспоминаний у Петры запершило в горле.
Из-за горшка с фикусом сорта Бенджамин, вальяжно потягиваясь, вышла Монро. Некоторое время она заинтересованно смотрела на Петру, потом, словно приняв сложное решение, запрыгнула ей на колени. Для Мони – невероятной щедрости поступок. Кошки чувствуют настроение хозяев, и сейчас Монро, обычно презирающая всяческие прикосновения, охотно подставила хозяйке свою спинку.
Петра пересела в кресло-качалку и, поглаживая урчащую кошку, прикрыла глаза.
В стекло балконной двери тихонько постучали.
– Петра Олеговна, извините, что потревожила…
– Ничего, Варя, не переживайте, – ответила ей Петра, жестом предлагая войти.
– Я только хотела спросить – надо ли разложить продукты из пакетов?
– Не надо, я сама. Вы закончили с делами?
– Почти закончила. Сейчас уберу поутюженное белье и на сегодня – все. А в следующий раз я новым средством освежу окна.
Петра взглянула на безупречно чистые, на ее взгляд, стекла, переложила Монро на пуфик и направилась разбирать пакеты.
«Опять рука тянется к турке. Да что же это такое, просто зависимость какая-то. Решено – с завтрашнего дня буду пить кофе только до обеда и не больше двух чашек. В крайнем случае, трех. Сегодня – день исключения. Последний раз», – мысленно пообещала себе Петра.
– Варвара, кофепауза!
– Так я же кофе не пью, Петра Олеговна, – откликнулась Варя из гардеробной.
«Вот – могут же люди без кофе».
– Мне – чайку, если можно, – попросила девушка, входя в гостиную, на ходу снимая фартук с логотипом «Бюро Добрых Услуг».
Варя приехала в Москву из Запорожья год назад с мужем и трехлетней дочкой Ксаной. После неудачного падения с горки, малышке требовалась сложная операция в отделении челюстно-лицевой хирургии.
Они сняли комнату в коммуналке и, пока Варя находилась с ребенком на лечении, ее смазливый супруг устроился водителем к богатой возрастной вдове бывшего авторитета, и вскоре ради нее бросил Варю с дочкой, которая еще находилась на лечении. Молодая мама, имея за душой только среднее, хоть и медицинское образование, долго не могла найти работу со скользящим графиком. И вот, наконец, повезло, да еще как. Землячка Аня, давно обосновавшаяся в Москве, сообщила, что есть вакансия в их клининговой компании. Варя, не оставляя надежды устроиться по специальности, решила не упускать и эту возможность. «Не в моих правилах капризничать. Тем более, сейчас».
