Петролеум фэнтези - страница 43

Наша беседа совершенно не хотела развиваться в сторону современности и нас опять потянуло на студенческие годы. А что было главное для студента, совершенно правильно, во время поесть и быть сытым. Питаться в студенческих столовых, как в самом институте, так и в общежитии, мы не любили, так как там готовили еду на столько отвратительно, а набор блюд был предельно скудным. Поэтому, после занятий, мы любили пойти пешком и заглянуть в какое-нибудь кафе по пути из института в общежитие. А на этом промежутке, выбор был не большим. На Ленинском проспекте по правую руку были кафе «Луна», затем «Гавана», а по левую была чебуречная «Ингури». Иногда мы принимали более простое решение, заходили в продуктовый магазин, покупали пельмени в прямоугольных бело-красных пачках, и сами варили их на кухне в общежитии. Мы были не избалованы кулинарными изысками, и довольствовались малым. Но была у нас не сменяемая традиция, после каждого экзамена пойти компанией днём в ресторон «Молодость», что был на Университетском проспекте напротив нашего института. Там достаточно хорошо готовили салянку, а также всегда мы брали сочный антрекот с жареной картошкой, нам просто необходимо было пополнять наш вес, который мы всегда катастрофически теряли во время сессий. Скажу честно, наша компания спиртным не баловалась, поэтому затраты на то, чтобы там посидеть, были совсем не большими, да к тому же днём, не было вечерней ресторанной наценки.

Я уже не помню как на столе появилась вторая партия бутылок с пивом, то ли её я сам принёс, погрузившись в раздумья, то ли это не заметно для всех нас сделала моя вторая половина, она у меня очень гостепреимна и делает всё приятное просто не заметно. Все опять стали нахваливать, что это крайне своевременное решение и намекать на то, чо не плохо было бы кому то по кругу, следующему из нас, рассказать о своих послеинститутских годах.

Слово взял Николай. Он как и я был из Лениногорска, из семьи известнейшего буровика города. К тому моменту его родителей, так же как и моих, уже не было в живых. У него был брат близнец, тоже Александр, как и я, но он не учился с нами одновременно, а заканчивал институт позднее и тоже был буровиком. Судьба этой семьи была для меня не безразлична и я получал периодически из разных источников информацию о их житье бытье. Всё говорило о том, что братья катятся вниз по наклонной плоскости, бросая не желательную тень на славу своего отца. Их ошибкой было то, что они пошли работать на предприятие, которым руководил их отец, который был наиближайшим другом нашего бывшего министра Шашина В. Д. Переодически появляясь в Лениногорске, я так ни разу не смог с ними увидеться, то они были на вахтах, а то в загулах. К сожалению, пьющий нефтянник – это не редкость, иногда это даже настоящая после вахтовая коллективная болезнь. На буровой существует наистрожайший сто процентный сухой закон, первый случай и ты немедленно уволен, бурение – это работа в коллективе, там крайне высока степень случайного травматизма, и буровики научены линым горьким опытом на этот счёт. Буровая и алкоголь, просто два не совместимых понятия. Но он был, и моим, и нашим общим другом, и я не мог не позвать его на эту встречу. Не будь здесь, за этим столом, хоть одного из нас, смысл встречи этой был бы просто утерян. Мы всегда были неразлучны и очень дружны.