Pink Project - страница 9

Дни растворялись в работе и ненужной чепухе. Он тонул в ненужных ему людях и разговорах, каждая минута с легкостью отодвигалась на второй план, а потом все дальше и дальше, и все события, в конце концов, сжимались, как прессованные кубики мусора. Это все можно было делать с закрытыми глазами и замкнутыми мыслями, а мысли были замкнуты на Терезе. Он помнил мельчайшие детали ее лица и фигуры, все их разговоры казались ему настоящим, а не прошлым. Он проигрывал в своей голове снова и снова их встречи и расплывался в улыбке. Но в один день это все прекратилось. Проснувшись как обычно в самый обычный день, трезвым и чистым, как белый лист – он возненавидел ее. Он обозлился, пытался ее постичь, но она ускользала с каждым днем, не пускала его ни в свое сердце, ни в свои мысли, гнался за ней, преследовал ее, мечтал идти с ней вместе по одному пути, но она отмахивалась парой пустых слов и закрывала перед ним все двери.

Он устал. Он чувствовал себя ничем без нее, потому что с ней он полностью погрузился в ее мир, забыв о своем. Он был отравлен ее образом жизни, ее мечтами, ее делами, ее проблемами. Когда она ушла, он был пуст. Ничто не шло в его руки. Ничто не привлекало его.

Так прошло несколько лет. Он нашел женщину, которая заботилась о нем, но публично. Показывала всем видом и всем вокруг, как она его любит. Их брак никогда не был настоящим, и по тому же принципу он никого не пускал в свою голову. Все было отлично слажено, его жена была прекрасным партнером, но не более. Время уходило впустую. Он не радовался жизни, как и не радовался рождению двоих детей, удачной работе, семейным праздникам, все проходило мимо него. Это была словно не его жизнь. События сочились сквозь пальцы, а время набирало обороты. Время…

Время шло. Или остановилось. Ему было все равно. Он словно не участвовал в своей же жизни. Он будто бы смотрел со стороны. И не помнил себя. С Терезой он больше не встречался и не искал встреч. Он ненавидел ее. Она напоминала ему мать, он ластился как котенок, но она прогоняла его, словно он был безнадежным калекой, неспособным выжить. Ни капли любви, ни ласкового слова, ни теплых объятий – он был ущербным и гонимым.

Боль сковывала его, делала холоднее. Время не лечило, каждое мгновение всего лишь отдаляло его от прежнего себя. Время беспощадно било и оно уходило. Он закрывался в своем кабинете и слушал тиканье часов, он сходил с ума. За несколько месяцев он увесил все стены своего кабинета различными часами. Маятники тревожно стучали, раз в час доносился бой сразу двадцати механизмов. На столе стояло около десяти маленьких будильников, заведенных на разное время. Он ночевал в кабинете, и они будили его в разное время. Он просыпался, смотрел на каждый циферблат, осознавал, что ничего не изменилось, и засыпал дальше. Он ждал все большего безумия, перестал выходить к детям и жене. Он боялся дня, не разрешал растворить окна. В последние дни он закрылся изнутри, не реагировал на стук и разговоры, и только по шагам можно было определить, что он еще жив.

На самом деле, он умер уже давно. Он не принадлежал себе. Он знал, что жил, но он как камень падал вниз. А внизу была пустота, и она все стремительнее заполняла его, делала тяжелее и ускоряла его падение.

Но в один из вечеров он открыл двери и предстал перед всеми. По его лицу казалось, что он постарел на целую жизнь. Его глаза, некогда горели яркой синевой, но они выцвели и поблекли. Морщины под глазами, обрюзглые скулы, даже осанка осела. Он вышел в зал в идеальном сером костюме, одна рука была в кармане брюк, нижний край пиджака кокетливо поддернут вверх. Он смотрел вниз, его жена стояла прямо перед ним. Они перебросились парой слов, после чего она обзвонила почти всех его друзей, коллег, партнеров и пригласила на вечеринку у них дома.