Она сунула мне в руки путевку и только что полученную у рыбодокторши справку и задала импульс в нужном направлении. Я оглянулся на отца, тот помахал мне рукой, хитро подмигнул, развернулся и пошагал в сторону тот же стеклянного павильона «Снежинка», где мы с ним уже были. Ну да, а что рассусоливать-то, действительно? Сейчас он накатит полстаканчика червивки на счастливую дорогу и будет считать свой отцовский долг выполненным.
Я начал протискиваться через толпу в том направлении, куда указала бойкая тетя в пионерском галстуке. Какая-нибудь старшая пионервожатая? Или еще что-то такое?
Ох ты ж…
И тут я понял, что довольно плохо помню все эти правила. Когда я в школе учился, меня успели еще принять в пионеры, но потом это как-то быстро и бесславно закончилось, что не успело врасти в подкорку, как у кое-каких моих старших товарищей. Я не помнил текст гимна СССР, из всяких там пионерских песен мне в голову приходила только какая-то дурацкая переделка
Взвейтесь кострами
Бочки с бензином,
Мы пионеры —
Дети грузинов.
А еще ведь есть какие-то линейки, рапорты, речевки, что-то там еще… Нахлынуло какое-то подобие паники. До этого момента меня вели за ручку, можно было просто плестись следом, отвечать односложно, и никто бы даже не подумал, что я веду себя как-то странно. Но вот теперь я сам по себе. И мне придется что-то о себе рассказывать, с кем-то знакомиться, поддерживать разговоры…
Я шел вперед и уже видел Анну Сергеевну, светловолосую невысокую женщину в очках и длинном платье в белый горох. Она выглядела как строгая училка русского и литературы. А вокруг нее толпились парни и девчонки, лица которых сливались у меня пока что в один сплошной калейдоскоп.
– А где Шарабарина?
– Ой, Бубков, отстань со своей физикой!
– У кого-нибудь есть с собой ручка?
– …дядя из Болгарии привез…
– С сентября в математическую школу перехожу…
– Крамской? – внимательные голубые глаза педагогини уставились на меня.
– Ага, – кивнул я. – Вот путевка.
– Ты первый раз, получается, в лагере?
– Ага, – я снова кивнул.
– А раньше почему не ездил? – Анна Сергеевна быстро просмотрела справку и спрятала все мои бумаги в картонную папку к другим таким же путевкам и справкам. Посмотрела на меня.
Я неопределенно пожал плечами.
– Понятно, еще один молчун, – она поджала губы. – Прохоров! Возьмешь шефство над новичком, а то у нас тут человек ни разу в лагере не был, даже говорить стесняется.
Весть второй отряд разом замолчал и множество пар глаз уставились на меня. Из калейдоскопа лиц выделилось одно, черноволосого парня на полголовы меня выше в футболке с надписью «Динамо».
– Здорово, Крамской, – он сунул мне руку, я ее пожал. – Спортсмен?
– Неа, – я мотнул головой.
– Ничего, натренируем, – он хлопнул меня по плечу. Рука была тяжелой, меня даже слегка придавило. – Давай в автобус, что ты с рюкзаком-то носишься? У нас не воруют!
Ребята расступились, давая нам дорогу. Я с облегчением забрался в автобус. Внутри пахло летней пылью и бензином. Лобовое стекло украшала бахрома с кисточками, как будто водитель решил привнести уют на свое рабочее место при помощи старой бархатной скатерти. В центре стекла висел запаленный вымпел, надпись на котором я прочитать не успел.
Задний ряд автобуса был уже явно занят – на каждом месте лежал чей-то рюкзак.
– Вот сюда садись, рядом с Чичериной вроде никто не занимал, – Прохоров ткнул мне на место в середине салона. На соседнем лежал небольшой деревянный чемоданчик.
