– Будем знакомиться, – как ни в чем не бывало произнес мужик и снова протянул Кириллу ладонь-лопату. – Оглоедов моя фамилия. Отчим я этой дурехе.
Последовал кивок в направлении совершенно деморализованной Танечки.
– А ты хахаль ее очередной, да?
– Папа! – пискнула протестующе Танечка.
– Молчать! – рявкнул Оглоедов.
В шкафчике звякнула посуда. Петух испуганно метнулся в угол и спрятался за переполненным мусорным ведром.
– Разговорились, бляха-муха! – громыхал осерчавший Оглоедов. – Я вас научу политесу!
Кирилл смотрел на него со всевозрастающим волнением. Ничего подобного он увидеть не ожидал.
Проведя воспитательную работу в возглавляемом им коллективе, Оглоедов несколько успокоился, хотя градус его настроения, как было видно, так и не возвратился из зоны отрицательных величин.
– Ну, рассказывай! – сказал он хмуро, обращаясь к Кириллу.
– О ч-чем?
– Ты че, заикаешься? – неприятно удивился Оглоедов.
– Нет, это я сегодня в первый раз.
– Ты смотри у меня, – туманно погрозил Оглоедов. – Не балуй, в общем. Так ты кто?
– Кирилл.
– Я вижу, что не Прасковья. По жизни ты кто? Приторговываешь? Или, может, в автосервисе?
– Я учусь.
– Студент?
– Студент.
– Ну надо же! – сказал Оглоедов, впервые за время общения проявляя интерес к собеседнику. – На кого учишься?
– Буду специалистом по индоевропейским языкам.
– Переводчиком, что ли? – не поверил в близкое счастье своего собеседника Оглоедов.
– Нет, теоретические изыскания.
Судя по выражению лица Оглоедова, он так и не понял, что там к чему, но суть, как оказалось, уловил верно.
– Понятно, – протянул он, стремительно, на глазах, мрачнея. – Ученые-моченые. Конференции-диссертации. Дырявые сапоги у жены и детки, которые никогда не видят шоколадных конфет. Потому что папка у них носит шляпу и очки, и если разобраться, то он самый что ни на есть никчемный человек, даром что образованный.
– Ну хватит! – пискнула Танечка.
– Цыц!
Осерчавший Оглоедов плеснул в стакан водки, заполнил его до краев, махнул водочку одним залпом и закусывать не стал. Наблюдаемая картина произвела на Кирилла неизгладимое впечатление.
– В общем, все понятно, – резюмировал Оглоедов. – Кормить вас придется до конца дней своих.
Вздохнул и сжал кулаки. Его жена предусмотрительно втянула голову в плечи и на всякий случай перестала дышать.
– Вот ты мне скажи… – вдруг задушевно произнес Оглоедов, которого уже стала пробирать выпитая водка. – Чего вас всех в эту науку тянет, во все эти индийские языки, которые ты учишь, или как их там называют…
– Индоевропейские.
– Да плевать мне! – махнул своей лапищей Оглоедов, отчего по кухне пробежал легкий ветерок. – Вот чего вы все честно трудиться не хотите?
– Как наш папочка! – заискивающе подсказала из-за его спины женщина.
– Вот эту курицу, – Оглоедов взял куриную тушку и ткнул ею Кириллу прямо в лицо, – я честно заработал. Да, я на Рижском рынке… По мясу, в смысле… Рубщиком, в общем… Я университетов не кончал. Но на столе всегда есть что покушать. А если б я по научной части пошел, к примеру, так семья б с голоду подыхала.
– А вот Танечке мы все-таки дали образование! – счастливо закатила глаза женщина.
– Дали! – не разделил ее счастья мрачный Оглоедов. – На свою голову!
Он так расстроился, что одним махом выпил еще стакан водки.
– Что же он делает! – запаниковала Светлана, которая стояла рядом со мной в укрытии. – Напьется и сорвет съемку!
