Затем он перевёл взгляд на догорающую избу еретика. Над провалившейся крышей торчал обугленный крест с висевшими на нём обгоревшими останками человека. Это всё, что осталось от некогда могущественного старца. Стая воронья уже кружила над избой, предвкушая пиршество, но пока ещё не решаясь снижаться. Птицы чуяли поживу, нервничали и раздражённо каркали, но едкий дым и раскалённые угли, а также присутствие людей не давали им приступить к трапезе. Магистр посмотрел на стаю ворон, поморщился и почти в унисон им прокаркал:
– Поехали отсюда, брат мой, нам здесь больше делать нечего!
– Но у этого язычника ещё остался сын, господин магистр, – махнув в сторону обгоревшего трупа, произнёс помощник.
– Смерть отца будет хорошей наукой последышу, и я уверен, что он из этого случая извлечёт надлежащий урок, а если не сумеет, то его тоже будет ждать незавидная участь старика!
– На всё воля Господа, – склонив голову, кротко ответил секретарь.
– Воистину нашими помыслами руководит наш Господь! – нравоучительно ответил магистр. – В путь! Нас в Вендене ждут неотложные дела! По дороге заедем в Ригу. Навестим нашего уважаемого архиепископа, обменяемся с ним новостями.
Отряд собрался в походную колонну и во главе с магистром тронулся в обратный путь. В арьергарде волочились две телеги с трупами братьев-воинов, а к телегам были привязаны их лошади. Когда последняя повозка скрылась в прибрежных дюнах, Всеволод и Герка подбежали к дому, откуда только что ушли меченосцы. Жители деревни расступились перед ними. Над толпой возвышался обгорелый крест, а на нём – прибитое гвоздями обуглившееся тело отца Стояна. В этот момент прогоревшие брёвна дома с оглушительным треском рухнули, но труп старика, закреплённый умелой рукой служителя истинной веры, продолжал висеть.
Зайдя внутрь того, что осталось от избы, Всеволод и Герка стали пробираться к месту, где стоял крест с останками старика. Вороны, увидев, что людей стало меньше, осмелели и, несмотря на едкий дым, всё ещё поднимавшийся над пепелищем, попытались пристроиться на трупе. Герка стал искать, чем бы отогнать наглых птиц, и тут его взгляд наткнулся на блестевший первозданной чистотой оберег. Коловрат выглядел так, будто бы мастер только что закончил работать над ним и он сейчас не побывал в огне пожарища. Герка наклонился, осторожно поднял древний символ веры славян и заметил, что из-под обгоревшего бревна выглядывает посох отца Стояна. Он отпихнул ногой полуразвалившееся бревно и взял посох в руку. Тот тоже не оставил на себе никаких следов пожара. Герка засунул его за пояс, а оберег положил за пазуху.
Затем вместе с Всеволодом они осторожно сняли останки отца Стояна с креста и отнесли их к морю, чтобы обмыть морской водой. Сердобольная соседка принесла старую, потрёпанную простынку, но и за эту скромную помощь ребята были ей очень благодарены, потому что у них самих ничего не осталось. А может, это и хорошо, что родителям не довелось увидеть, как горят избы единоверцев.
Герка сбегал к старосте и принёс видавшую виды лопату. Раздался громкий треск. Что-то упало за их спиной. Они обернулись. Это рухнул крест, символ веры незваных пришельцев. Странные чужаки! Они молились кресту – и на нём же распинали и сжигали живых людей.
Всеволод и Герка похоронили старика на вершине пригорка, в дюнах, недалеко от того места, где стояло его жилище. Как раз оттуда было хорошо видно море, которое так любил старый рыбак, и этот пригорок первым освещало восходящее солнце. Солнце, которое всю свою жизнь так боготворил отец Стояна.
