Скелу вдруг показалось, что он опять на плоту в открытом море. Земля потеряла твердость и подалась вперед, так что он, не думая, выбросил руку, упираясь. Крик пронесся среди сидевших жителей поселка, и несколько человек вскочили на ноги. А земля содрогалась снова и снова, и сначала один, потом другой упали на землю. Скел видел девушку, вцепившуюся в землю с выражением ужаса на лице, видел мужчину с жезлом – он шатался, словно получил камнем по голове, его рот был открыт, глаза выпучены. Помнил треск позади, и снова крики. Но врезалась в память только вода. Вода в широком глиняном сосуде, стоявшем перед ним. По ней шла крупная рябь, словно чьи-то невидимые губы изо всех сил дули на поверхность, она дрожала и колыхалась, едва не выплескиваясь через край.
Все закончилось так же неожиданно, как началось. Внезапно Скел осознал, что земля опять обрела твердость, и крики смолкли. Подняв голову, он столкнулся взглядом с широко раскрытыми глазами приведенного юнца. Он хотел что-то сказать, но, несколько раз открыв и закрыв рот, вдруг рванулся в сторону росших у пригорка деревьев. Мужчина с жезлом в руке посмотрел ему вслед и яростно закричал.
Он , как и все в Домах, знал, что Черная Матерь иногда гневается. Сказания о её гневе, от которого трясется земля, передавались в их роду издавна. И, когда однажды он отошел от родного селения больше чем на день непрерывного пути – наткнулся на место, где жили древние. Вернее, кучи камней, которые от него остались. Древние строили дома, уходившие вверх, а не в землю, и гнев Черной Матери заставил стены и кровлю рухнуть на головы обитателям. Последыш, как и все в роду, знал, что такое бывало… но даже в самом страшном сне не представлял, что гнев земли вызовет он сам.
Хромая, с лукавой улыбкой, позволила довести себя до можжевельника и первая протянула ему руку, когда он, дрожа от предвкушения, повернулся к ней. Она вытащила костяную застежку, позволив грубой материи освободить смуглую грудь, которой он коснулся так же бережно, как в первый раз мужского оберега… Он уже стаскивал с себя пояс, когда Хромая вдруг завизжала и ударила его. Несильно, но он, потрясенный, дернулся, не понимая, что происходит. Девушка шарахнулась в сторону, материя окончательно упала с её тела, но она подхватила её и издала клич, которым в Домах зовут на помощь.
И громкий ответ справа показал ему, что они не одни. Кто же знал, что Остроглазая решит в тот день проверить, поспели ли уже можжевеловые ягоды, и оправдает свое имя? И что Хромая заметит её раньше, и закричит, что на неё напали…
То, что она сделала, было нечестно, но не удивительно. Когда Остроглазая подбежала к ним, Хромая уже успела прикрыться своей накидкой, и, поминая Черную Матерь, вопила, что Последыш напал на неё и хотел взять силой. Растерянный, он почти не пытался оправдаться, слушая крики .
Ему стоило ожидать этого. Женщины, которые по желанию Черной Матери должны быть отданы в другие Дома, неприкосновенны. Тем более до обряда крови. Юноши из Домов Черной Матери не должны даже касаться их . Конечно, молодым часто горячит кровь безглазый Сим, дух, что живет в их обточенных камешках, смотрит их глазами и заставляет плоть твердеть, а сердце яростно биться, – но, когда молодые предаются запретным утехам, то делают это втайне. А их поймали. И все, что Хромой оставалось, – кричать, что она этого не хотела, а Последыш напал на неё. И почему, собственно, он рассчитывал на что-то иное? Но все равно было горько.
