— Спасибо, — обратился к помощнику, — оставь нас.
— Что за срочность? — спросил Макс, глядя на сухого жилистого мужчину с едва пробивающейся сединой в зализанных назад волосах, вальяжно откинувшегося на крепкое кожаное кресло.
Безупречен, как всегда. Тонкие губы, небольшие близко посаженные глаза и немного крючковатый нос. Выглаженный черный костюм и полнейшее безразличие к собственной семье. Макс презирал отца.
— Я пропущу твою наглость мимо ушей, — сказал тот, — хотя бы потому, что уважаю стремление к самостоятельности.
Его сын прыснул. Он долго смеялся, вытирая слезы тыльной стороной ладони, затем резко успокоился и подошел вплотную к излучающему тяжесть рабочему месту отца.
— Ты никого и ничего не уважаешь, — процедил сквозь зубы, — если нечего сказать, я поехал.
— Сядь! — рявкнул мужчина, в глазах которого заиграл недобрый блеск, — не смей поворачиваться ко мне спиной, сынок.
Макс сжал зубы, ощущая, как мрачная тень воспоминаний накрывает с головой. Наказания за любую провинность, жесткое воспитание наследника, слезы под той самой отвратительной лестницей. Но с тех пор Макс не плакал. Рыдали другие. Мальчик с ранних лет научился мастерски манипулировать людьми, подставлять их, при этом оставаясь в тени. Отца не боялись только сумасшедшие... и мертвые. Макс послушно плюхнулся на изящную кожаную софу в викторианском стиле, с закругленными спиралевидными подлокотниками и спинкой, обрамленной дорогим деревом. Тканевую обивку украшал витиеватый крупный рисунок.
— Выпьешь? — крупная фигура хозяина особняка уверенной походкой проплыла мимо сына к небольшому мини-бару, стоящему рядом с диваном, и достал бутылку виски.
— Я за рулем, — отрезал Макс, ощущая себя все меньше рядом с этим властным человеком.
— Итак, я считаю, что ты достаточно поигрался со своим издательством, — отец бросил в низкий стакан два кубика льда и плеснул напиток, — пора послужить общему делу.
— Нет, — сразу отказался тот, — я тебе всё уже сказал.
— И нравится так жить? Трахать тёлок непонятного происхождения, изображать книжного эстета? Общаться с холопьем?
— Очень, — Макс расплылся в садистской улыбке.
На лице его отца появилось недовольное выражение, которое молодой мужчина отлично знал. В детстве после этого следовала затрещина. Но теперь он мог дать отпор.
— Тогда к делу. Мне нужно, чтобы ты женился на одной хорошей девушке. — сказал хозяин особняка, выдавая злость лишь едва играющими желваками, — она умна, богата и воспитана. Отличная партия.
— В этом весь ты, — усмехнулся Макс, — беспринципный, расчётливый, жестокий. Знаешь, что плевать я хотел на твои приказы, но все равно пытаешься подмять под себя. Хорошая девушка? Сколько членов в ней побывало на этой неделе? Твой уже был?
— Закрой рот! — рявкнул отец, — она девственна, у меня на руках все справки. Что будешь с ней делать, решай сам.
— То есть знаешь, что отдаешь мне чистое непорочное создание и не боишься, что с ней будет? В твоем стиле.
— Главное, не лупи так, чтобы оставались следы, — сказал отец, — по большому счету мне плевать, как и с кем ты будешь ее трахать. После подписания контракта она должна просто оставаться живой.
— И твой партнер в курсе?
— Любит дочь больше всего на свете.
Макс поднялся и взглянул в пустые глаза отца. Он не верил, что этот человек способен на хоть какие-то чувства и эмоции. Возможно, именно из-за подобного воспитания так возбуждался, нанося удары по мягкой коже своих рабынь.
