***
Павел
Естественный румянец необыкновенно оживляет лицо моей красавицы. Её кожа сияет в лунном свете, и мне не терпится прикоснуться к точёным скулам, шее, плечам, губам. Вспоминаю наш поцелуй в каюте и меня бросает в жар. Мечтаю теперь не просто покорить Лилиан, а сделать её упрямый рот мягче, взгляд — счастливее, заносчивый нрав — кротким и податливым. В голову закрадывается шальная мысль, и это точно не коньяк и не жажда утереть нос неожиданно возникшему сопернику толкает меня на необдуманный поступок.
— Павел, отпусти, — Лилиан убирает мою руку со своего затылка. — С тобой всё хорошо? Мы познакомились только сегодня утром, вряд ли я забыла бы такого самоуверенного наглеца.
— Может, ты и права, дорогая, — увлекаю ее за собой туда, где на сцене у большого крытого шатра мужчины и женщины танцуют парами. — Изобразим что-нибудь?
Обнимаю Лилиан за талию и пропускаю руку под её бёдра, касаясь ягодиц. Не дожидаясь ответа, поднимаюсь на сцену.
— Так сразу?
— Ну, хочешь, подождём утра, когда все уйдут. — Ставлю Лилиан на ноги.
— Пахнет сексом, — она испуганно прижимается ко мне спиной.
— Не самый худший аромат! Покажи класс, детка, — в такт музыке подталкиваю Лилиан бёдрами.
Ей ничего не остаётся, кроме как дать мне вести в диком танце. Мы врезаемся в центр вакханалии, где запах ароматических масел и обезоруживающая нагота танцоров, завела бы даже монашку. Груди девушек подпрыгивают при каждом движении. Краска на сосках лишь ещё больше подчеркивает возбуждение танцовщиц. Мужчины вьются вокруг них, словно змеи, исполняя горячий танец любви. Разворачиваю Лилиан лицом и усаживаю себе на бедро. Она пластична, точно гуттаперчивая. Боюсь представить, какая у неё растяжка. Едва сдерживаю желание разорвать на ней одежду — жажду вновь увидеть её тело. Теряю счёт времени.
— Давай, детка, давай! — моя плоть дымится от желания, когда я уношу со сцены обессиленную Лилиан.
Около шатра, прежде чем поставить на землю, заглядываю в её
лихорадочно сияющие глаза:
— Ты будешь сегодня моей?
Лилиан закусывает губу, молча улыбаясь.
— Хороший ответ, главное — понятный. Тогда слушай и запоминай! Я хочу целовать тебя ночи напролет. И отныне никто другой не коснётся твоих уст, — провожу большим пальцем по ее губам. — Упрямый рот с этого момента принадлежит только мне.
— Нет, — её рука легким пёрышком касается моего запястья. — Я не верю тебе.
— Я не прошу верить, а ставлю перед фактом. Так что скажи наконец "да".
Лилиан молчит. Провожу языком по её солёным от пота губам, и они впервые приоткрываются без боя. Моя рука соскальзывает на упругую грудь и даже через одежду нащупывает набухшую горошину. Поцелуй дурманит голову. Я овладел бы Лил на берегу, в одном из шалашей, во множестве сооруженных для сегодняшней ночи, но у меня есть мысль получше.
***
Лилиан
— После этих танцев у меня ощущение, что ты побывал во мне… везде. Как семирукий бог! — Голова кружится, будто я спустилась с каруселей.
— Ах, ещё есть силы шутить? Ну что же, продолжим!
Павел жестом подзывает юношу, сидящего на корточках у входа в шатёр, и объясняется с ним на местном наречии. Отдаёт ему смятый красный свиток. Юноша исчезает за пёстрым самотканым пологом и выносит две большие чаши, за ним следует девушка с венками из цветов.
— Кто это? — я ещё не пришла в себя. — Что это?
— Не бери в голову, дорогая, — Павел протягивает мне одну из чаш.
