— Выпей немного. Отличное средство согреться и расслабиться. С моей стороны было безумством держать тебя так долго на палубе. Ветер здесь очень коварный.
Лилиан молча берёт виски.
— Чин-Чин! — отпиваю, не сводя с неё взгляда. Многое бы отдал, чтобы узнать мысли Лилиан. Она рассеянно подносит стакан к губам. Закашлялась. Я не в силах сдержать улыбки, но заставляю выпить допить до дна.
Она хватает ртом воздух, но упорно молчит. Что ж, пусть приходит в себя. Прохожусь по комнате, зажигаю свечи, включаю музыку, припасенную для мотыльков, залетевших на огонёк, и достаю из тумбочки чёрный шейный платок. Оборачиваюсь. Лилиан сидит на краю постели, натянутая как гитарная струна.
— Сними рубашку… Пожалуйста, — хочу расслабить её, но рискую вогнать в ещё больший ступор.
Она облизывает губы и, торопливо спустив рубашку с плеч, снова замирает.
— Ты очень красивая, Лил. Теперь я хочу, чтобы ты сняла бельё.
Грудь Лилиан вздымается, когда она снимает лифчик и трусы. Не кривляясь, а краснея и путаясь в лямках. Это возбуждает до одури.
— Погладь себя.
— Павел, нет!
— Я сказал, погладь себя! — готов броситься на неё.
Лилиан касается затвердевших сосков. Губы её приоткрываются.
— Ты выполнила вчера моё первое задание?
Её щёки пунцовеют.
— Выполнила задание? — подхожу к ней, дрожащие пальцы путаются в чёрном шёлке. — Совсем забыл, ты ведь не умеешь говорить «да». Но и «нет» я тоже не услышал.
Читаю по губам:
— Выполнила...
— В тот момент ты думала обо мне?
— Не совсем.
— Ого! Кто осмелился делить со мной твоё воображение?
— Ты был капитаном пиратского судна, — улыбка чуть трогает губы Лилиан.
— Вот дьявол, нужно переходить на ром, — убираю пряди с её лба и показываю платок. — Сейчас я завяжу тебе глаза. Представь, что это такая игра.
Лилиан недоумённо смотрит на меня.
— Неужели, в кои-то веки ждёшь моего согласия?
— Нет, — провожу рукой по её щеке и беру за подбородок, — ты ведь и так уже на всё согласна?
Она хватает мои пальцы и на мгновение ощеривается как кошка, но тут же берёт себя в руки.
— Ты заводишься с пол-оборота, но умеешь и сдерживаться. Это хорошо. Итак, Лил, в спальне я хочу слышать от тебя только «да».
— Да, — тихо произносит Лилиан.
— Скажи громче, — требую я.
— Да.
— Раздвинь ноги.
Она слушается и одним движением головы откидывает со лба непослушные волосы. Её рот чуть приоткрывается. Она делает так, когда волнуется.
Повязываю платок на глаза Лилиан и невольно замираю, любуясь ею. Она мучительно желанна в своей беззащитности и растерянности.
— Хочу тебя. — Беру стакан с остатками льда и слегка встряхиваю его. Лилиан вздрагивает от звяканья льдинок о стекло. — Ляг на спину и ничего не бойся.
Лилиан подаётся назад и вытягивается на постели, как кукла в подарочной коробке.
Я ложусь рядом. Достаю льдинку, очерчиваю кончиком припухшие губы Лилиан. Капля с ароматом виски стекает в рот, и она жадно проглатывает её. Не спеша провожу льдинкой по загорелой шее Лилиан, кружу вокруг сосков и спускаюсь на живот. Шелковистая кожа покрывается мурашками, когда очередная капля соскальзывает в маленький, аккуратный пупок.
— Согни ноги в коленях, — голос мой дрожит, когда взгляд падает на идеально гладкие персиковые складки кожи в треугольнике бёдер.
Беспутная льдинка спускается в самый низ живота, и там мои пальцы сменяют её.
— Да ты течешь, как ручей весной, — шепчу, мечтая не взорваться, и надавливаю большим пальцем под влажный бугорок. — Хочешь, чтобы я поцеловал тебя там?
