Письма без адреса - страница 11

Бабель гениален. Его рассказы занозой застревают в мыслях, оставляют во рту острый привкус Одессы. Язык его подобен жаркому крымскому солнцу, рассыпавшему свои лучи по пыльным одесским мостовым. Он перемешан с местным юмором, говором, мироощущением, настоен на солёном смехе портовых рабочих и иностранных моряков. Блестящими брызгами рассыпан он на поле отечественной литературы. Таков Бабель.

Моя хозяйка натопила печь и сердито разговаривает с молодой кошкой, в очередной раз принесшей плоды общения с местными котами. Пеняя ей на безнравственность, она ласково гладит её большими тёплыми ладонями по пушистым бокам. Та млеет от восторга и чуть слышно мурлыкает. Мир для неё прекрасен, от полноты жизни она даже чуть прикусывает хозяйкину руку. Но та не замечает: муж-рыбак перед выходом в море надел не ту куртку. Это доставляет ей страдания: промёрзнет до самой сути.

До чего же унылое начало дня!…

Одно время у меня было ощущение, что начинается новый этап жизни, в котором будет меньше пустоты и ненужности… После защиты диссертации я даже хотел взять ребенка из детского дома, коли своих детей нет… Будем жить вдвоём с ним и глядеть на мир зелёными глазами. Я буду учить его языкам, играть с ним в футбол, а он будет учить меня любить мир и понимать простейшие вещи: почему небо голубое, почему воздух весной пахнет цветами, почему море такое огромное. Так и будем воспитывать друг друга.

Г.А., Санкт-Петербург.

Добрый день, Анна!

Ты знаешь, когда я езжу в монастыри, я уже хорошо знаю, что там увижу. Большинство монастырей – музеи. Опасаюсь заходить в действующие «организации», так как возможность встретить там людей «с горящими взорами» очень велика.

Фанатиков и просто зацикленных людей я не люблю.

Но, к счастью, даже в монастыре-музее сохраняется аура, атмосфера (не знаю, как это выразить – не так уж велик и могуч мой русский язык). Про это я тебе рассказывал. Кроме того, духовность сегодня зачастую пребывает не в людях, одетых в чёрные одежды и носящих кресты на груди. Я много раз видел прозорливых старцев в облике учёных или врачей, или педагогов и т. д. Если ты имеешь в виду конкретный образ, например, как старец Зосима, то – нет, таких я не встречал.

Впрочем, однажды в Стамбуле, я видел толпу мусульман, сидящих вокруг древнего старика. Это был фантастический старик! Он был одет в белоснежные длинные одежды, на голове – чалма (так это у них называется?), борода доходила до колен. Старец что-то медленно и внушительно говорил. Люди слушали, затаив дыхание. Этот старик теперь всегда у меня перед глазами.

Я думаю, что люди, о которых ты спрашивала, не на виду. Они творят «внутреннее», а не «внешнее». Результаты этой тяжёлой работы станут видны значительно позже. Истинное, как известно, быстро не делается. И их работа гораздо более ценна, чем деятельность тех – не побоюсь этого слова – чуваков, которых нам назойливо предлагает телевидение.

И последнее на эту тему. Полагаю, что многие из нас в определённые моменты жизни становятся «прозорливыми старцами». Потом это просветление исчезает под влиянием различных обстоятельств, но всегда может возвратиться. «Настоящим» прозорливым старцам удаётся всегда удерживать себя, свою душу, в таком состоянии. И в этом их подвиг.

Теперь о другом.

Я тоже склонен к иллюзиям. А кто не склонен? Жизнь, как известно, – только представление о ней. Что там, за «ширмой», никто не знает. Может, ничего и нет. Интересно узнать, когда помру, кто из нас окажется в дураках? Атеисты или верующие? Мусульмане или православные? Думаю, или все, или никто.