Итак, в марте я снова поеду в Гаагу и Амстердам. Когда я последний раз уезжал из Амстердама, я сказал себе: «Ни в коем случае не позволяй себе грустить и не давай сбить себя с ног, чтобы твоя работа не пострадала именно теперь, когда она двинулась. Да, иногда весной можно позволить себе отведать клубники, но весна длится так недолго, а сейчас к тому же далеко не весна».
Я вижу, что по какой-то причине ты, кажется, мне завидуешь. Нет, мальчик мой, не надо: то, чего ищу я, может быть найдено каждым – тобою даже скорее, чем мной. К тому же есть так много вещей, в которых я очень отстал и ограничен. Ах, если бы я только знал, в чем заключается моя ошибка и как исправить ее! Но, увы, мы слишком часто не видим бревна в собственном глазу.
Напиши мне поскорее. Читая мои письма, ты должен уметь отделять зерно от мякины. Если в них есть что-то хорошее, какая-то доля правды, тем лучше; но в них, разумеется, много такого, что, хоть неверно, и бессознательно, более или менее преувеличено мною. В самом деле, я человек неученый, невежественный, как многие другие, и даже больше, чем другие, но сам я этого не замечаю за собой, еще меньше – за другими и поэтому часто бываю не прав. Но, ошибаясь, мы иногда находим правильный путь и il у a du bon en tout mouvement[27] (a propos[28], я случайно подслушал это замечание Жюля Бретона и запомнил его).
Между прочим, слышал ли ты когда-нибудь, как Мауве читает проповеди? Однажды я видел, как он передразнивал кое-кого из пасторов – он читал проповедь о рыбачьей лодке Петра. Проповедь строилась вокруг трех пунктов: первый – приобрел Петр эту лодку или унаследовал ее; второй – купил он ее в рассрочку или на паях; третий – о ужасная мысль! – не украл ли он ее? Затем Мауве прочел проповедь о благих намерениях Всевышнего и о «Тигре и Евфрате», а затем принялся подражать отцу Бернару: «Бог – всемогущ: Он сотворил море, землю, и небо, и звезды, и луну; Он может совершить все, все, все. И все-таки Он не всемогущ, ибо есть одна вещь, которой Он не может сделать. Что же не может совершить Всемогущий? Всемогущий не может оттолкнуть грешника…» До свиданья, Тео. Пиши скорее. Мысленно жму твою руку.
Гаага, декабрь 1881 – сентябрь 1883
Пребывание в Гааге было очень важным периодом в жизни и творческой деятельности художника. Винсент впервые получил здесь возможность пользоваться некоторое время уроками известного голландского живописца Антона Мауве, своего дальнего родственника. Но академическая система обучения мало удовлетворяла Ван Гога, поэтому между учителем и учеником очень скоро возникают существенные расхождения. Полный разрыв отношений наступил после того, как Винсент, мечтая обрести близкого друга и семью, а также желая скорее забыть Кее Фос, берет к себе в дом в качестве жены и натурщицы Христину (в письмах она часто называется Син), беременную уличную женщину, имеющую уже одного ребенка. Винсент одновременно питал надежду вернуть ее к нормальной, здоровой жизни. Этот шаг окончательно поставил его вне бюргерского общества. Всеми покинутый, он существует единственно благодаря поддержке и помощи Тео. Его творческую деятельность этих лет определяют планы создания серии рисунков из жизни народа и организации общества художников, цель которого – издание для народа недорогих литографий.
За время пребывания в Гааге Винсент создал почти 200 рисунков и акварелей (народные типы, обитатели приюта для престарелых, пейзажи, в том числе виды Гааги), около 15 литографий и примерно 20 картин маслом (рыбаки, матросы, крестьяне за работой, пейзажи).
