Ты не сердишься на меня? Не надо! Право слово это просто болезнь, навеянная наступлением весны, мучительной тоской по тебе. Это пройдет. Как на зло чувствую себя здоровым и вот результат. Ну, будем об этом. Все это никчему.
31 марта исполнилось Ивану 15 лет. Подумать только – 15 лет. Уже юноша. Вымахал, что каланча, рассуждает, как вполне взрослый. Купил ему подарок, дал немного денег. Предупредил о том, что-бы он не курил. Обещал. А там как знать?
А Нина! Нина заняла призовое место на лыжных соревнованиях и ее включили в группу туристов школьников для поездки в Н. Во так зимние каникулы до 1го апреля. Родион тоже растет.
Виктор трудится с упоением, тем более, что я ему разрешил пользоваться моей машиной. Он за три месяца наездил почти 10,0 т километров. Сколько раз он ее бил -неведомо. Во всяком случае, то что ей досталось за эти три месяца не испытывала она за все свое существования. Теперь еще Алёна заканчивает курсы шоферов, скоро запряжет автомашину. Так, что не знаю что либо мне оставят от нее или так и в четыре руки доконают? А в общем я рад, что хоть такой ценой оторвал Виктора от участков, стал жить в семье и без фокусов. Думаю, что это стоит моей жертвы.
Ну что еще?. Сегодня первый день будут днем положительные температуры-Весна. Но думаю, что еще будут холода, когда тронется лед на реке.
Виолетта хранит железное молчание. Верна себе.
Был у тебя в гостях- неуютно и потому особенно тосклив, а этого у меня вдоволь Никак не убывает.
Накропал тебе еще одно стихотварение. Все о том —же. Боже! Как-же мне тебя не хватает!
Ну, будет! Не могу больше!
Целую тебя родная, Л.
Письмо двадцать четвёртое
14 апреля 1987г.
Дорогая, бесконечно родная, Саня!
Вновь обращаюсь к тебе. И это бывает всегда, когда я весь объятый безысходной тоской и одиночеством пребываю в смятении ища чего-то сам не зная чего, ища кого-то сам не знаю кого. Я твержу. в каждом к тебе письме все одно и то -же: тебя не хватает, тебя нет рядом и это худо. Впрочем, это и понятно. Не хочу далее распространяться, что -бы не повторяться. Хоть кругом люди, живу среди людей, а одиночество давит и не нахожу себе места.
Сейчас грядет весна. Начью уже нет-нет и сорвутся положительные температуры. А ночью полная луна забралась ко мне в комнату, уперлась мне прямо в лицо от чего и проснулся. Вспомнил сразу тебя. Вспомнил, как любили по любоваться весенней полной луной с крыльца нашей дачи, помнишь? Как славно было, таинственно, благостно и ты была рядом и нам было так хорошо. А вокруг притихшим мир под ослепительной луной, а по весне нет-нет и где нибудь в лесу сорвется соловьинная трель..
Все ушло, даже воспоминания тускнеют, а вот твой образ все рельефней и рельефней проступает, когда думаю о тебе, закрыв глаза…
Очень, просто очень тебя не хватает..
Ты знаешь о чем недавно я думал? О том, что вся наша жизнь была заблуждение. К чему я это говорю? А вот к чему: До войны, не смотря на бедность, нищету, мы считали наш мир, мир нашего бытия самый лучшим. Там за границей, шумел, бился, жил другой мир. Там было, конечно очень плохо, там был капитализм, с его уродствами. Раз капитализм, то тот мир какой то ущербный, второго сорта.
Ведь наш общественный строи был более прогрессивный. А наши вожди, особые люди: пекутся только о благе народа. В коренной упряжке глыбой высится фигура Сталина. У какого народа еще есть Сталин? Нет ни у кого. А Сталин это.. О-О-О-О! Мы гордились тем, что живем в одно и тоже время с ним. А что немного голодно, что не всегда одеты и пр. Ведь все это объяснимо. Потом война. Чудовищная война, вскрыла наши, огрехи и прорехи. И поняли, что наша прошлая жизнь была не полностью понятна нам, что в ней много было такого, что можно было избежать. Избежать можно было и ошибок в коллективизации, ошибок и в начале воины, и в искоренении крамолы, всяких оттенков « врагов народа» когда вместе с грязной водой из ваночки выплеснули на-свалку весь цвет нашего Советского народа- А мы кричали- УРА! Ура Сталину! Ему Самому Мудрому, гениальному, Прозорливому и пр. Асана!
