Письма отовсюду - страница 5

Мы пытаемся покинуть гостеприимный городок Вико-Экуенсе и найти пешеходный путь к следующей точке нашего маршрута – городу Мета. Но поплутав по живописным дорожкам, мы так и не нашли то, что искали, и неожиданно вышли на шоссе. Не возвращаться же. Так и пошли по узенькому, пробитому травой и алыми маками тротуарчику, а местами и вовсе без него. Слева отвесная скала, справа несутся машины. Шумно. Зато можно петь во весь голос, все равно никто не слышит.

И вот она – Мета.

– What’s a matter?

– I don’t know.

Но это я к слову. Мы дошли сюда лишь с одной целью: сесть на электричку и уехать в Сорренто.

В Сорренто мы оказались уже под вечер. И как-то сразу вышли на террасу гранд-отеля «Европа». Внизу под нами прекрасная бухточка, через залив, как обычно, Везувий, над головами закатное солнце. Пока мы с детьми любовались окрестностями, муж сходил и снял нам номер в этом самом гранд-отеле.

Все гранд-отели похожи друг на друга. Везде просторные холлы, уставленные диванчиками и прочей мебелью под старину, зеркала в деревянных благородных рамах. Здесь еще возле лестницы стояли высокие фигуры, мужская и женская, в персидских костюмах. Легкий налет колониального стиля. Нам достались два одинаковых стандартных номера меблированных тоже под старину. Бросив туда свои рюкзаки, мы метнулись в город на поиски универсама, пока не закрылся. Надо же и на ужин чем-нибудь разжиться. Привычный набор путешественника: хлеб, сыр, колбаса, вино. Ужин на балконе над черным провалом моря, отмеченным лишь желтыми штрихами фонарей.

А утром – более близкое знакомство с Сорренто.

На высоком плато – ряд дорогих гостиниц. Именно на этом плато стали селиться люди еще в каменном веке. Финикийцы основали здесь свою первую колонию. Греки, частенько заявлявшиеся сюда для торговли с Неаполем, называли город Сиреоном, то есть городом сирен, тех самых, что пели свои волшебные песни Одиссею. По-неаполитански название города звучит несколько иначе: Сурьенто. Именно так выпевал сладкоголосый Робертино Лоретти: «Torna a Surriento» – «Вернись в Сурьенто».

Римляне устроили здесь очередной курорт для патрицианской знати, в седьмом веке город стал независимым герцогством, а в Средние века здесь кто только не проходил: и готы, и византийцы, и лангобарды, и сарацины, и норманы. В девятнадцатом веке Сорренто вновь становится курортом. Сколько здесь побывало знаменитостей, не перечесть. Гете, Стендаль, Ницше, Ибсен, Вагнер и, конечно, наш с вами Максим Горький. Ему и памятник тут есть. Неподалеку от проповедующего птицам Франциска Ассизского. А еще есть Музей итальянской гордости. Но внутрь мы не зашли. Так что про гордость ничего не скажу.

Покровителем города считается Святой Антонин, он же Антонин Аббат. Жил в девятом веке. Когда его родную Кампанью разнесли лангобарды, перебрался в Кастелламаре под крыло к епископу Кателу. Кател, к слову сказать, тоже в последствие был причислен к лику святых. И в качестве Святого выступает небесным покровителем города Кастелламаре. Пожив некоторое время в монастыре Катела, оба будущих святых покинули аббатство и уединились на горе близ Сорренто. Горожане, прознав о появлении в окрестностях Антонина, позвали его в город сменить состарившегося аббата местного монастыря.

Долго ли коротко ли, жизнь Антонина подошла к финалу, и, собираясь умирать, аббат задал вверенной его заботам пастве задачу: «Похороните меня ни в городе, ни за городом». Находчивые соррентийцы с задачей справились: похоронили усопшего в городской стене, от чего городу была большая польза. Через два года после смерти Антонина Сорренто чудесным образом спаслось от нападения лангобардов под предводительством воинственного Сикарда, князя Беневенто. Тот воевал со всеми своими соседями направо и налево, видать, княжество маловато было, разгуляться негде. А еще через семнадцать лет Святой Антонин упас город от очередного сарацинского набега. Всегда хорошо иметь под рукой надежного заступника.