Толик метнулся к ней с другого конца чердака – ему вообще не сиделось на месте, словно барышне в ожидании прихода кавалера; сходство усугубляли беспрестанно шевелящиеся пухлые губы и длиннющие ресницы. Журналиста-папарацци в засаде Маша представляла себе несколько иначе. Раньше. Теперь-то она давно привыкла.
– Не дергайся, я пошутила. Еще полчаса жду. И все!
Лучше б она ничего не говорила. Толик, естественно, тут же начал канючить:
– Ну Машка-а-а… Это же наша козырная тема! Мы не можем вот так взять ее и слить! Да после того, что мы с тобой в прошлый раз…
Прошлым разом Маша действительно осталась довольна. Чисто технически сделать приличные снимки с этой точки, под углом, сквозь двойное и, по-правде говоря, давненько не мытое стекло – хорошо хоть, не бликовало, солнце как раз успело опуститься за крышу, но еще не стемнело… Все равно: это было практически невозможно – а она смогла! Маша любила делать невозможные вещи. Что, наверное, и сближало ее с Толиком. Больше никаких точек соприкосновения между ними не наблюдалось.
Конец ознакомительного фрагмента.
