– Перерыв! – зычно крикнул кто-то невидимый.
Барышня, чья очередь вертеться перед фотографом как раз подошла, издала негромкий вой, потрясая кулачками с торчащими кровавыми когтями больших пальцев. Так тебе и надо: Маша не удержалась, сняла. А что, классный кадр, надо будет предложить Толику. Он поставит. И слюни распустит от восторга.
– Нет, Машка, правда, – подскочил давешний идиот. – Бленда – супер! В «Объективе» такая знаешь на сколько тянет?
Она соизволила на него глянуть и вроде бы опознала: пару раз сталкивались лбами на звездных тусовках и прессухах. Кажется, он из какого-то глянцевого журнала… странно, там ведь неплохо платят. Погнали, наверное.
– Чего ж себе не берешь? – осведомилась она.
Он усмехнулся, похлопав свою квадратную сумку на ремне через плечо:
– Себе я недавно покруче справил. Ладно, ты думай, Маха, я Витьке скажу, чтоб до вечера придержал. Пошли покурим.
– Давай.
На ступеньках возле Дома культуры толпились новые претендентки. Каждая полуторная нервно курила; издали, наверное, казалось, что ДК обложили и подожгли. И кто бы мог подумать, что в городе проживает столько нимфеток старшего школьного возраста? Про перерыв, по-видимому, знали не все: задние ряды упрямо напирали на вход, не прекращая дымить. С одной акселераткой Маша столкнулась нос к плечу; и пережила бы, если б длинная сигарета школьницы не вмазалась ей в бок, пропалив, кажется, джинсы! Самое западло, что все соответствующие матюки достались левым барышням, прущим следом. Впрочем, пофиг.
Они с журнальным фотографом пристроились под деревом слева от входа. Закурили.
– Вот коза, – уже выдохшись, в смысле лексикона, сообщила Маша. Осмотрела джинсы: оказывается, сигарета козы не прожгла их, а наоборот, угодила в один из махровых разрезов на бедре. Потому и вышло так чувствительно. Ну ладно, попадись ты мне на съемках!.. если повезет ее опознать, конечно.
– Как оно тебе? – спросил фотограф.
– Что? – она попыталась вспомнить его имя. Вроде бы что-то простое, без понтов: Коля или Вася. А может, она никогда его и не знала, имени.
Он произвел в воздухе сигаретой неопределенную восьмерку:
– Вся эта бодяга.
– Не знаю. Еще не определилась. Бабки хорошие, а так… Никогда раньше не работала на реалити-шоу.
Кстати, интересно: его уже взяли на проект или пробуют, как ее? А вдруг они конкуренты, претендующие на одно место, точь-в-точь как эти стаи пубертатных барышень?… Так что нечего ляпать языком. Еще наплетет кому надо, будто у нее нет опыта работы – бабки-то и вправду хорошие. Есть из-за чего интриговать, не считая спортивного интереса.
– И сколько она стоит, та бленда?
Вася или Коля назвал сумму – зашибись! – и Маша, глазом не моргнув, понимающе покивала:
– Поразмыслю. Я еще объектив-призму ищу. Не знаешь, кто-нибудь призму продает?
Пусть не думает, что она позарез нуждается в деньгах. Это для начала.
Толпа нимфеток на ступеньках заметно поредела, наполовину втянувшись в здание. Черт его знает, наверное, перерыв уже закончился. А может, просто штурмовали вход и теперь тупо толкутся в вестибюле. Когда находишься снаружи, всегда кажется, что пропускаешь все самое важное.
– Я поспрашиваю, – Коля-Вася со вкусом затянулся; прищурился, глядя на нее. – Машка! Стой, где стоишь. В объектив не смотри.
Навел на нее огромный «Никон» и сделал подряд несколько кадров. Эстет, блин. Сама она никогда не снимала ничего такого, что заведомо нельзя было бы куда-нибудь устроить, хотя бы к Толику; ну, разве что на заре туманной фотоюности с «Зенитом». Или все-таки поискать себя потом на страницах глянцевых журналов?
