Четверо спутников казались ее уменьшенными копиями, с точно такими же чешуйчатыми мордами и жутковатыми желтыми глазами. Их шипастые хвосты подергивались из стороны в сторону, выдавая нетерпение.
Но тот, бирюзовый, был совсем иным. Странный окрас придавал ему ощущение неестественной прозрачности. Он не выдыхал из узких продолговатых ноздрей серый дымок, не скалил зубастую пасть, и даже не моргал. А глаза необычного дракона оказались не желтыми, а мутно-серыми, словно туманная поземка над рекой. Словно он ими не видел.
Поняла, что с ящером что-то не так. Два других дракона, стояли по обеим сторонам, будто он в любой момент мог потерять равновесие.
– Приветствую, Гхарвириэль, – коротко поклонилась и сразу обеспокоенно кивнула на бирюзового. – Что с ним? Это с ним связана твоя просьба? Я могу как-то ему помочь?
Вири приоткрыла огромную пасть в устрашающей улыбке, продемонстрировав ряды острых, как кинжалы, белых зубов.
«Ты права, льдинка, моя проссьба связана именно сс ним. Он – посследний из ссвоего рода. Он сстрадает и его агония тянетсся веками».
Взглянула на ящера с жалостью и напряженно закусила нижнюю губу. Без страха шагнула к бирюзовому дракону, утвердившись во мнении, что его взгляд, и правда, невидящий. Коснулась холодной, словно лёд морды, покрытой мелкими потускневшими чешуйками. Он не шелохнулся. Тогда я спросила участливо,
– Что я могу сделать, чтобы тебе помочь?
«Ты можешь… – начала Вири, но тут же поправила сама себя: – Сскорее, должна. Ты должна убить его, Сстасилия».
От столь неожиданного ответа я округлила глаза.
– Зачем? – Нахмурился Дэймос, тоже услышавший жестокие слова Гхарвириэль.
«Затем, что он обуза для вссей нашей сстаи, птенчик», – отчеканила драконесса, но я была слишком напряжена, чтобы заострить внимание на том, как она назвала сильнейшего из драконоборцев и по совместительству вивианского короля.
– Это не причина для того, чтобы убивать беззащитное живое существо! – воскликнула я. – Так нельзя!
«Причина, – недовольно отчеканила Вири. – К ссожалению, такие как он, могут погибнуть лишь будучи замороженными и разбитыми на оссколки. Только это потушит его внутренний огонь, который давно уже не горит, а тлеет. Он не жизнесспоссобен. Не может ссам добывать ссебе пищу. Ты должна прервать его сстрадания, Сстасилия!»
Неверяще замотала головой из стороны в сторону. Видела, что остальные драконы нервничают, а Гхарвириэль не скрывает собственного возмущения, вызванного моим несогласием.
– Нет, – пробормотала рассеянно, пятясь назад, ближе к брату. – Я не стану этого делать.
«Сстанешь! Дэймосс, ты должен засставить ее и иссполнить ссвое обещание!»
Я понимала, что своим отказом подвожу Дэя. Знала, что он может разозлиться или, действительно заставить. И, если он прикажет, я подчинюсь, даже против собственной воли. Знаю ведь, как ему нужна помощь драконессы для того, чтобы попасть в Лимерию. Но всё внутри меня вопило против этого странного акта необоснованной жестокости.
– Не стану, Вири, – твердо отозвался Дэй. – Не знаю, как у вас, драконов, но нас воспитывали по-другому. И если моя сестра сказала «нет», значит я не буду заставлять ее убивать беззащитное живое существо.
«Это твой окончательный ответ?» – с угрозой в голосе прошелестела Гхарвириэль.
А когда Дэймос уверенно кивнул, четыре дракона, вместе с бирюзовым синхронно оттолкнувшись от обледенелой брусчатки взмыли в небо и это выглядело так, словно они управляли им, поддерживали, не давая упасть, пробуждая во мне еще большую жалость к беспомощному ящеру.
