Письма. Том I (1896–1932) - страница 30

Плохое настроение от газеты прошло: Бог с ними. Все будет, как должно быть. В газете сегодня опровержение[222]! Стараюсь!

Сейчас виделся с корресп[ондентом] «Рус[ского] Слова» – масса интересного о Питере. Всё – безумие! О Шаляпине – позорные вещи. Ему платят 500 000 в год, вернули дома и тек[ущие] счета, за это он – к ним. Он сделал своего шута Исайку режис[сером] Мар[иинского] Театра[224].

Письмо Л.Н.Андреева Н.К.Рериху от 30 сентября 1918 г.

ОР МЦР. Ф. 1. Оп. 5–1. Д. 216.

Вымарано (вероятно, цензором) слово «политическом»

Здесь предполагается русский Комитет[225], как бы не обернулось так, что я Вас выпишу сюда. Блеснули новые возможности! Думаю, пригласить и Рудн[ева] сюда – здесь для него будет дело, и Л.Андреева. Начинаем действовать в нов[ом] направлении.

Пусть ребята учатся во всю мочь.

Целую крепко.

Родная моя,

Уже три дня не имею Твоих вестей – не затерялись ли. Как начали сборы? Выставка идет хорошо: сегодня [из] Национального музея приобрели из сюиты «Мален» – «Перед капеллой»[227]. Проф[ессора] Сирен и Арне, лучшие знатоки, очень одобряют[228], а главное, что противодействие немецкой и большевистской[229] партии уничтожается. Мне раскрыли все эти штуки. А шпионаж большевиков – потрясающий!

Жду вести, целую крепко.

Родная моя,

Получил Твои три письма. Ужасно трудно представить последовательность писем. Как Твое решение о приезде? Здесь опасаются нападения большевиков на Финляндию. Терещенко вообще очень пессимистичен, тем более что большевики стакнулись с такими же немцами.

Прожить здесь, конечно, можно, и в конце концов, всегда и помогут[231]. Да и продажа к концу выставки набежит. Недаром я поднял всех банкиров. Что-нибудь да выйдет. Говорят, сюда едет и Руманов. Если бы не опасность большевиков в Финл[яндии], конечно, можно еще рассуждать, где лучше, ибо здесь народ тоже холодный. Иностранцы все жалуются. Но сейчас, пожалуй, выбирать по существу трудно, и уже приходится выбирать по обстоятельствам. Терещенко очень пессимистичен обо всех русских делах, говорит, что англ[ичане] и фр[анцузы] не хотят понимать всемирную опасность. Другие говорят, что через Украйну пойдут. Ничего не знают. Всё толки и слухи.

С другой стороны, здесь вещи немного подешевели. Сапоги – 50 кр[он]. Готов[ый] костюм 180–200 кр[он]. Может быть, живя в пансионе, не будет Тебе хлопот с хозяйством. А то и Тебя-то пожалеть надо. Ведь скучно это. Заодно и Швецию навсегда проделаем. Потом вряд ли вернемся. Все так говорят. В основу всего надо положить благую интуицию. Что же больше?

Кончил я «Пламя»[232]. Пошлите мне заказным (страховым пакетом) «Мистерию» («Милосердие»[233]) и все мои письмена пришли (они в столе в желтом пакете) – они придут раньше, и я их перепишу для печати. Книга – скорей выйдет.

Что говорят Шейн[ин] и Розент[аль][234] о возможности ликвидации квартиры? Здесь есть г. Штюрк из Питера – говорил со мною о посылке картин в Америку. Посмотрим. Вообще о выставке резюме такое: несмотря на препятствия со стороны большевистской и немецкой (это факт!), успех солидный, ибо все худож[ественные] силы и лучшие люди отдали большое внимание. Пока общ[ая] продажа за вычетом % 14 500 крон, но будет еще (главное будет после конца – на словах поясню). Брил[лианты] не думаю продавать, ведь еще и в картинах много возможностей. Верно, завтра или послезавтра получу Твое решение и [дом.] карточки. Как бы все получше сделать. Никто сказать не может, что лучше сейчас. Дай Бог Тебе все доброе и спокойное. Целую крепко. Стараюсь.