– Как так? Ты никогда не видел своего куратора? – Удивилась Нелли.
– Нет. Мы общаемся письмами.
Она хихикнула.
– И на какой же адрес вы их отправляете? Дай угадаю: Небесная канцелярия, дом 1, верховья ноосферы?
– Технически, в небесную канцелярию, но нет. Я просто пишу «Бюро муз» в строке получателя и оставляю письмо на подоконнике, а к утру его забирают. Самая удобная почта Гёталанда, скажу я тебе.
– Ещё и самая быстрая, – буркнула Нелли, вспоминая, как на прошлой неделе бегала до почтамта за выписками из земельного реестра.
Пригубив шоколад, она спросила:
– Что нового ты узнал?
Он начал говорить: эмоционально жестикулируя, смеясь над тонкими шутками Талии, которая выступала на симпозиуме, пародируя речь Полигимнии в лицах, с умным видом рассуждал о высоких материях на сложном языке, которым и сам осторожно оперировал, а Нелли и вовсе поняла лишь пару слов. Затем он делился байками матёрого Фиолетового Муза, заведовавшим всем североевропейским регионом на тонком плане. Погружённые в беседу, они не заметили, как у их разговора появился свидетель.
Анита всегда подбиралась к своей жертве тихо. Она знала каждую скрипучую половицу и старательно их избегала. Её лёгкие, как у балерины, шаги не раз заставали Нелли врасплох. Снизу повеяло холодом. Пирующие как по команде вперились в полумрак уходящей вниз лестницы.
Фру Эгдалль сверкнула золотым зубом из-за перил и тут же исчезла в темноте.
– Наверное, мы слишком шумим. – Прошептала Нелли.
Муз пожал плечами и сказал:
– Ничего же не случилось. Дадим провидению шанс.
– Ага, привидению… – Съязвила она. – Бьюсь об заклад, она сверлила нас взглядом целую минуту. Уверена, когда-то она работала в тайной королевской полиции в прошлом.
– Ты мыслишь узко: Анита наверняка её возглавляла. – Он изобразил перезарядку ружья и прицелился.
Белоголовая старуха вновь вытянула шею из-за перил и подалась вперёд. В руках она держала блюдо. Когда она почти добралась до верха, Муз вскочил с места, бочком спустился на один уровень с ней и, отвесив гротескный поклон, поприветствовал:
– А, фру Эгдалль, добрый вечер!
– И вам не хворать, юноша. – Сказала она.
Нелли тоже поздоровалась с ней, но без пышущего энтузиазма Муза. Старуха смерила её взглядом, словно выбирая, к чему придраться на этот раз. Закатный свет пролился на её лицо через круглое окошко под потолком. Иллюзорно гладкое в лучах засыпающей звезды, оно свидетельствовало былой красоте хозяйки: тонкие черты, высокий лоб с вдовьим мысом, который придавал ему форму чердечка. Пронзительные сапфировые глаза смотрели на Гюллинг без привычной укоризны.
– Мадам, прошу: присоединяйтесь к нам, – пригласил Муз.
Нерешительно, словно боясь попасть впросак в высоком обществе, она протянула ему блюдо с чёрствым овсяным печеньем и сказала:
– Ну что вы, я только хотела удовлетворить своё любопытство. Мне было интересно, кто сидит наверху и что вы едите.
– Фру Эгдалль, угощайтесь, – предложила Нелли, протягивая ей тарелку. – Это сыр из Стокгольма. Очень вкусный.
Переминаясь с ноги на ногу и скрючившись сильнее обычного, Анита спросила, глядя на квартирантку исподлобья:
– Могу ли я обменять немного вашего сыра на печенье? Конечно, если вы не возражаете.
– Да, с удовольствием, – вклинился Муз.
Пересыпая сыр на блюдо, Нелли впервые увидела, как уголки губ Аниты приподнялись. Та, в свою очередь, по одному выложила на опустевшую тарелку печенье, пожелала всем доброй ночи и заковыляла вниз.
