Ну а сегодня с утра на площадке началась твориться такая круговерть!..
Вернее, все началось с того, что я вчера вечером решил коренным образом перерешать вопрос сопровождения Лукина в Ашгабат. Грузин, узнав, что я не могу ехать, предложил мне взять на себя такую тяжелую миссию! К тому же он собирался попутно получить там деньги, которые сразу же попросил по телефону жену ему выслать (хотя бы для того, чтобы отпраздновать свой день рождения со своими сотрудниками, как это делали другие). Договорились с Ашгабатским начальством, утвердили это все приказом по предприятию. Николай, как он уверял меня, договорился со своими сменщиками, чтобы в случае необходимости они вышли за него на работу. Все утряслось, все настроилось…
Но в некоторых взыграла зависть или что-то очень на нее похожее: как это другие будут работать, а кто-то поедет погулять в столицу?!. Уже после ужина, когда Коля уже был в общежитии, врывается ко мне один из механиков (Сидорович) и с криком: «Кто решил, что ехать должен Жерлицин?» – стал выяснять отношения. Словом, в истерике, что некому работать. После того, я попросил его вести себя спокойно, как я после того объяснил ему спокойно сложность ситуации, необходимость решения ситуации, и пр. После этого, Сидорович, как потом выяснилось, устроил Жерлицину истерику в рабочем общежитии, после которой Коля решил никуда не ехать. Для себя и для всех он заявил, что раз так, то на свой день рождения пригласит несколько человек (в том числе и меня), – и спокойно посидит с наиболее приятными для него людьми. Чем делить этот день с козлами и мудаками.
Об этом я узнал только сегодня, хотя мысленно был уже готов к такому течению событий. Потому, когда меня утром поставили в известность, что все переиграно, что Жерлицин никуда не едет, я даже не удивился.
Пришлось снова искать решение для ситуации.
Разговор с др. сотрудниками и высшим начальством я начинал с того, что сижу вообще без денег, что заплатить деньги за билеты в кассе мне не хватит даже половины, – а условие, что мне их вернут потом в виде командировочных, меня никак не устраивает. Не говоря уже о том, что мне надо чем-то питаться в течение 3—4 суток. Не говоря уже о других неизбежных затратах, – пусть мелких, но затратах. Если вчера начальство попыталось переложить решение на меня, то сегодня я всеми силами и путями решил переложить все это на них. Меня попытались обвинять или увещевать, что Я ОБЯЗАН! Но я ответил, что я ни как и никого не обязан сопровождать. Что Я принял решение, что Лукин в настоящее время по состоянию своего здоровья не нуждается в транспортном сопровождении. Что единственная ситуация, когда ему может стать плохо, это если он выпьет алкоголь, но и то, не с сердечными или сосудистыми делами. Непосредственно по состоянию его органов ему ничто не угрожает для жизни.
На предложение занять у кого-то денег и ехать, я спросил, а что я буду есть после того, как потрачу эти деньги? И на какие деньги мне тогда жить потом? И когда мне эти деньги вернут потом? – Если мне предприятие не может вот уже полгода вернуть $8, если сам Лукин не может мне те же полгода около $10. И, что самое удивительное, и не делает никаких попыток эти деньги вернуть!
Сначала я предложил отправить туда, в Ашгабат, Васю, рождение сына которого мы совсем недавно праздновали. Но он оказался без паспорта, – паспорт на переоформлении. После этого предполагалось, чтобы его сопровождать хотя бы до Чарджоу. Для этого практически вызвалась Л.Е.. Ее спешно покормили на пищеблоке, стали готовить ей «тормозок» в дорогу, – даже я подключился! Но опять позвонили из Ашгабата и приказали послать в Ашгабат в качестве сопровождающего одного из наших водителей. А тот не мог «отстреляться, – тем более и времени до отъезда было только 20—30 минут.
