Ты никогда никому ни на что не жаловался. Война. Она оставила свой след в жизни миллионов. Она оставила свой след и свои метки и в твоей жизни. Я что-то не помню никаких «героических историй», хотя в детстве играла твоими боевыми медалям. Только одну историю я знаю, историю о том, как ты выжил. Да и это ты рассказал мне только потому, что был благодарен человеку, вытащившему тебя из пекла.
Ты был ранен. Осколочное ранение в горло и в ногу. Матрос, десантированный с торпедного катера. Кто это? Да так, пушечное мясо. Вас бросили умирать на обочине дороги, по которой отходили войска. Вы лежали там вдвоем, ты и твой однополчанин. Говорить ты не мог. О чем ты думал, этого ты мне не рассказывал. И в это время по дороге проезжала машина, в которой был какой-то генерал. Он увидел вас и остановился.
– Кто бросил здесь матросиков?! На носилки их и будете нести перед моей машиной.
Так вас донесли до санчасти. Так ты остался жив. Я не знаю имени этого генерала. Может быть, даже ты его не знал. Но я молюсь за него. За то, что он спас моего отца. За то, что я родилась.
А с тобой, мама, у нас все было по-другому. Сильная, властная, порой даже жесткая…. Ты всегда брала на себя ответственность за все и за всех. Ты решала все вопросы, «доставала», «пробивала»…. С тобой было непросто. Наверное, труднее всего было отцу. Вы часто «цапались», и не мне судить, кто был прав, а кто виноват. Как ни странно, но я всегда была на твоей стороне и с «умным видом» предлагала тебе с ним развестись. Слава Богу, что этого не произошло. Я не помню, чтобы у нас с тобой был особый душевный контакт. Мне всегда казалось, что ты больше любишь мою старшую сестру, чем меня. Больше, меньше…. Нельзя разных людей любить одинаково, ты любила нас, как умела. Ты делала для нас все, что могла.
Сейчас я понимаю, что знала о тебе еще меньше, чем об отце. И только случайно найденные дневники, которые ты писала тогда, когда жила в оккупированном немцами Харькове, открыли мне глаза на многое, чего я не понимала раньше.
Ты всегда была занята, часто брала работу на дом и делала эти бесконечные балансы и отчеты. Ты занимала довольно серьезные должности: зам. главного бухгалтера объединения, главный бухгалтер управления, работник КРУ. Просто? Для человека с умной головой, в общем-то, нормально. А вот только, как быть с анкетой? А об этом я узнала уже после твоей смерти. Разбирая старые бумаги, я наткнулась на справку, выписанную на немецком языке и аусвайс. Вот это, действительно, был удар по голове. Нет, я знала, что ты была в оккупации, знала, что ты содержала свою мать и младших брата и сестру. Но я даже представить себе не могла, что ты работала в банке! В те годы ты была совсем еще девчонкой, даже институт не успела закончить. Но, видимо, уже тогда, взяв на себя ответственность за дорогих тебе людей, ты решала поставленные задачи. Ты шла к своей цели, не замечая препятствий.
Очень многое мне не нравилось и я, в своем юношеском максимализме, пообещала, что все буду делать наоборот. Ага! Как же! Может быть, я, действительно, чуть по-другому решаю семейные вопросы или по-другому организовываю свое домашнее хозяйство. Хотя, по-другому ли? Кто, как не ты, научил меня экономить и считать деньги?! Только вот принимать все удары и всю ответственность на себя – это только ты умела и меня научила. Научила идти к своей цели, не сдаваться, не ныть.
