Люди раздражённо поглядывали на часы, недобро косились, морща носы, на окошко с вонючими хичинами и ругали распоследними словами трамвайное ведомство, городские власти, гласность, перестройку, пропившего Советский Союз алкоголика Ельцина и тайного агента ЦРУ Горбачёва, помеченного при рождении багровой печатью сатаны.
У обочины стояли четыре японские тачки, в которых сидели бомбилы с наглыми рожами. Они зазывали пассажиров прокатиться «с ветерком» совершенно в духе Козлевича. Из ближайшей машины – длинной, белой, с тонированными стёклами – высунулся бледный парень в тёмных очках с такими же бледными, под цвет лица, почти что белыми волосами – коротко стрижеными на затылке, но с длинной чёлкой, свисающей к самой оправе очков.
– Уважаемые граждане! Трамваи, того – не ходят. Давайте уже на такси, – хрипло частил бледнолицый, – Мужчина, вам куда ехать? Отвезу недорого. В салоне работает кондиционер.
Алексей не сразу смекнул, что водила обращается к нему лично. Запрокинув голову к небу, какое-то время он следил за быстрым полётом ласточек в голубом просторе, пропуская мимо ушей болтовню надоедливого шофёра.
– Мужчина, в небе такси не летают. Давайте уже определяться! – повысил голос водила, – Едем – значит, едем, и все дела! Главное дело – недорого. Вам конкретно куда?
– Туда, где нет труда, – грубо ответил Дроздов в уголовной манере и обернулся, чтобы послать назойливый сервис в известное место.
– Лёшка?! – вдруг вскричал белобрысый, толкая дверцу машины и выбираясь из салона наружу. – Лёха! Корефан! Вот это встреча!
Скрытое очками лицо точно показалось Дроздову знакомым. Да не то, что знакомым – почти родным. Неужто..
– Саня? Саня Третьяк?! В рот печенье..
– Лёха! Чувак! В рот компот! Сколько же лет мы не виделись? А ну, погоди-ка.. Семь.. Восемь?! С ума сойти.. Дай-ка, я тебя обниму! – и с этими словами Третьяк взаправду затеял обниматься.
**********
Дроздов совсем не противился. Внезапная встреча со школьным другом приятно его взбудоражила. От обычной после дежурства сонливости даже следа не осталось. Из пыльных кладовых памяти потянулась череда почти уже призрачных, но всё ещё милых сердцу картин. Игры в таинственных рыцарей-тамплиеров на заброшенной стройке гостиницы «Интурист». Тусклый блеск старинных монет, пьянящий запах альбомов-кляссеров с марками всех континентов и зачитанные до дыр книжки Майн Рида и Фенимора Купера.
В ушах заметался собственный дерзкий голос, фальшиво кричащий под неслаженный звон желтобокой гитары : «Smo-o-o-oke on the water!..» Волосы на плечах. Джинсы, вытертые наждачкой до белизны. Аллеи старого парка. Бормотуха из горла на танцплощадке. Пряный дым папиросы с волшебной травой. И кружащие голову поездки тёмными вечерами к весёлым, совсем уже взрослым чувихам в общагу Политехнического.
Какой же это был прекрасный мир, полный ярких красок и свежего ветра! Чистый воздух безоблачной юности вихрем ворвался в душное июльское утро, унося прогорклый смрад подгоревших хичин. Лёха сам рванулся старому другу навстречу и, похлопывая Третьяка по спине, крепко прижался лицом к жилистому крепкому плечу в бордовой рубахе. Щека скользнула по мягкой ворсистой ткани с удивительно приятной для кожи фактурой.
– Саня, чувак, да откуда ж ты взялся?– вскричал Дроздов удивлённо и радостно.
– Вот тебе и пожалуйста! Я никуда не девался. Это ведь ты на север подался, как институт закончил. А я после армии из Кабановска ни ногой. Все эти годы здесь и крутился.
