– Было бы очень мило, если бы ты тоже поучаствовал.
– Я очень плохо спал, – проговорил он и отпил глоток остывшего кофе. Поморщился, встал, вылил его в раковину и налил себе нового, добавив в него немного молока.
– Понимаю, что у тебя сейчас много дел, и ты как никто знаешь, что я поддерживала тебя все то время, пока ты работал над книгой. Но даже и моему терпению может наступить предел.
Санна отобрала ложку у Нильса как раз в тот момент, когда тот намеревался ударить ею по лбу старшего брата, и бросила ее в мойку. Затем вздохнула, словно собираясь с силами, готовясь дать волю всему, что так долго копилось на душе. Кристиану более всего хотелось сейчас нажать на «паузу», чтобы отложить этот разговор, на который у него не было сил.
– Я не говорила ни слова, когда ты шел с работы прямо в свою писательскую хижину и сидел весь вечер за письменным столом. Я забирала детей из садика, готовила ужин, кормила их, прибиралась, чистила с ними зубы, читала им сказку и укладывала их спать. Все это я делала день за днем, не жалуясь, в то время как ты мог преспокойно посвятить себя своему бесценному творчеству!
В последних словах слышался сарказм, которого он никогда раньше у нее не замечал. Кристиан закрыл глаза, пытаясь отвлечься от тех слов, которые она бросала ему в лицо. Но она неумолимо продолжала:
– И я безумно рада, что все идет так хорошо. Что книгу издали и что тебе прочат большое будущее. Все это очень здорово, и ты заслужил каждую минуту славы. Но как же я? Какое место в твоем успехе отведено мне? Меня никто не похвалит, никто не посмотрит на меня и не скажет: «Черт подери, Санна, какая же ты молодец! Как повезло Кристиану, что у него есть ты». И ты сам никогда мне такого не говоришь. Ты считаешь совершенно естественным, что я буду вкалывать, делать всю работу по дому, заниматься детьми, в то время как ты будешь заниматься тем, что «велит тебе долг».
Она взмахнула руками в воздухе, цитируя его слова.
– Естественно, я все это делаю. Я готова и дальше тащить весь воз. Ты знаешь, что я люблю возиться с детьми, но мне тем не менее иногда бывает тяжело. И мне всего лишь хотелось бы услышать от тебя хоть слово благодарности. Неужели я требую слишком многого?
– Санна, не при детях, – пробормотал Кристиан, но тут же почувствовал неуместность этих слов.
– Конечно же, у тебя всегда есть отговорки, почему ты не хочешь со мной разговаривать, не воспринимаешь меня всерьез! Либо ты устал, либо у тебя нет времени, потому что ты должен дописать книгу, либо ты не желаешь разговаривать при детях, либо у тебя найдется еще тысяча причин!
Мальчики сидели притихшие, испуганно переводя глаза с него на Санну, и Кристиан почувствовал, как на место усталости пришел гнев.
Эту черту в поведении Санны он терпеть не мог, и они не раз с ней об этом говорили. Его раздражало, что она втягивала в их конфликты детей. Он понимал, что жена хочет сделать детей своими союзниками в том противостоянии, которое становилось все очевиднее. Но что он мог сделать? Все противоречия объяснялись тем, что он не любит Санну и никогда не любил ее. И она прекрасно это знала, хотя и не решалась признаться в этом даже себе самой. Отчасти он и выбрал ее потому, что она была не тем человеком, которого он мог бы полюбить. Во всяком случае, полюбить так, как…
Он ударил кулаком по столу, и Санна с детьми буквально подпрыгнули от неожиданности. От удара в руке возникла острая боль – как раз то, чего ему и хотелось. Боль отогнала все, о чем он не разрешал себе думать, и Кристиан почувствовал, что ситуация снова под контролем.
