– Боже мой, да что ты такое говоришь? Нет, нам ничего такого не приходило. А там написано, от кого они? Кристиан знает, кто их написал?
– Они анонимные, и мне показалось, что Кристиан не догадывается, от кого они. Но ты знаешь его – не факт, что он рассказал бы, даже если бы знал. Если бы не Санна, я бы вообще ничего не узнала. Его обморок на вчерашнем приеме связан с тем, что открытка на букете была от того же человека, который посылал ему письма.
– Просто безумие какое-то! Это как-то связано с книгой?
– Этот вопрос я задала самому Кристиану. Но он решительно заявляет, что никто не может чувствовать себя задетым тем, что написано в книге.
– Да уж, все это просто ужасно. Позвони мне, если выяснишь что-нибудь еще, хорошо?
– Постараюсь, – ответила Эрика. – И, пожалуйста, не говори Кристиану, что я тебе об этом рассказала.
– Разумеется, не скажу. Все это останется между нами. Буду строго следить за корреспонденцией, которая касается Кристиана. Сейчас, когда книга появится в продаже, письма пойдут.
– Приятно, что он получил такие отзывы критиков, – проговорила Эрика, чтобы сменить тему.
– Это просто потрясающе! – воскликнула Габи с энтузиазмом, так что Эрике снова пришлось держать трубку на расстоянии. – Я уже слышала краем уха разговоры, что его собираются выдвинуть на соискание премии Августа Стриндберга. Не говоря уже о том, что десять тысяч экземпляров уже отправились в магазины.
– Невероятно, – пробормотала Эрика, и ее сердце переполнилось гордостью. Она как никто знала, сколько труда вложил Кристиан в эту рукопись, и ее безгранично радовало, что усилия оказались небесплодными.
– Согласна, моя дорогая, – прощебетала Габи. – Прости, не могу больше говорить, мне нужно сделать пару срочных звонков.
Что-то в последней реплике Габи испортило Эрике настроение. Наверное, следовало сначала подумать, прежде чем звонить главе издательства. Подумать, успокоиться. Словно в подтверждение этой мысли, один из близнецов сильно пнул ее под ребра.
* * *
Это было такое странное чувство – счастье. Поначалу Анна долго привыкала к нему и не сразу научилась жить с ним. Но это было так давно, что теперь уже и не скажешь, было ли это на самом деле.
– Дай сюда! – крикнула Белинда и кинулась вслед за Лисен, младшей дочерью Дана, которая с визгом спряталась за Анной, сжимая в руке зубную щетку старшей сестры. – Я не разрешаю брать мои вещи! Дай сюда!
– Анна! – Голос Лисен звучал умоляюще, но Анна вытащила ее из-за спины и поставила перед собой.
– Если ты взяла зубную щетку Белинды без разрешения, то немедленно верни.
– Вот так тебе! – воскликнула Белинда.
Анна бросила на нее строгий взгляд.
– А тебе, Белинда, совершенно необязательно гонять сестру по всему дому!
Белинда пожала плечами:
– Кто берет мои вещи, пусть пеняет сам на себя.
– Вот скоро родится братик, – сказала Лисен, – он все твои вещи раздерет!
– Я все равно скоро буду жить отдельно, так что портить он будет твои вещи! – ответила Белинда и высунула язык.
– Послушай, тебе сколько лет – восемнадцать или пять? – проговорила Анна, не в силах сдержать улыбку. – Почему вы так уверены, что будет мальчик?
– Мама говорит, что когда у тетеньки становится такая большая попа, как у тебя, – значит, будет мальчик.
– Цыц! – прикрикнула Белинда, сверкнув глазами на Лисен, которая не совсем поняла, что именно сказала не так. – Извини, – добавила она, обращаясь к Анне.
