Подняв хорошо уплотненного скотчем младенца, Бертиль удобно устроился на диване с ним на руках. Лео немного поворочался и уткнулся носом в шею комиссара.
Когда полчаса спустя женщины вернулись домой, мужчины спали глубоким сном.
* * *
– Кристиан дома? – спросила Эрика, когда Санна открыла дверь, хотя более всего ей хотелось развернуться и сбежать. Однако Патрик был совершенно прав. У нее нет выбора.
– Да, он на чердаке. Сейчас позову его. – Санна повернулась к лестнице, ведущей на второй этаж, и крикнула: – Кристиан, к тебе пришли! – Затем она снова обернулась к Эрике: – Проходи, он сейчас спустится.
– Спасибо.
Эрика с потерянным видом стояла вместе с Санной в прихожей, но тут на лестнице послышались шаги. Увидев Кристиана, она отметила, какой у него усталый и замученный вид, и угрызения совести охватили ее с новой силой.
– Привет, – сказал он, подошел и обнял ее в качестве приветствия.
– Мне нужно поговорить с тобой об одном деле, – проговорила Эрика и снова ощутила желание развернуться и бежать куда глаза глядят.
– Да? Ну, тогда проходи.
Кристиан кивнул в сторону гостиной, и Эрика стала стаскивать с себя уличную одежду.
– Хочешь кофе?
– Нет, спасибо, – ответила она и энергично помотала головой. Ей хотелось, чтобы все это поскорее осталось позади.
– Как прошла раздача автографов? – спросила Эрика и уселась в уголок дивана, глубоко погрузившись в него.
– Нормально, – ответил Кристиан тоном, не располагавшим к дальнейшим расспросам. – Ты видела вчерашние газеты?
В бледном зимнем свете, проникавшем в окна, его лицо казалось совсем серым.
– Именно об этом я и хотела с тобой поговорить.
Эрика собралась с духом, чтобы продолжить. Один из близнецов лягнул ее под ребра, и у нее перехватило дыхание.
– Брыкаются?
– Да уж.
Она сделала глубокий вдох и продолжала:
– Все это попало в прессу по моей вине.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Кристиан, резко выпрямившись.
– Нет-нет, это не я им сообщила, – поспешила она добавить. – Но я по глупости рассказала об этом тому, кому не надо было рассказывать.
У нее не хватало духу посмотреть в глаза Кристиану, поэтому она разглядывала свои руки.
– Габи? – устало переспросил Кристиан. – Но как же ты не поняла, что она…
– Патрик сказал то же самое, – прервала его Эрика. – И вы совершенно правы. Я должна была сообразить, что ей нельзя доверять, что она увидит лишь повод привлечь внимание прессы. Я чувствую себя полной дурой. Как я могла быть такой наивной!
– Да уж, но теперь уже ничего не исправишь, – проговорил Кристиан.
Его покорность судьбе еще больше усугубила терзания Эрики. Лучше бы он накричал на нее, чем видеть его усталое, разочарованное лицо.
– Прости, Кристиан. Мне очень жаль, что так получилось.
– Будем надеяться, что она права.
– Кто?
– Габи. Что после этого книга будет лучше продаваться.
– Не понимаю, как можно обладать таким цинизмом. Выставить тебя на всеобщее обозрение таким образом только для того, чтобы повысить продажи…
– Она бы никогда не добилась того, чего добилась, если бы была белой и пушистой.
– И все равно – неужели можно пойти на все ради денег?
Эрика тяжело переживала свою ошибку, совершенную по недомыслию и наивности, и никак не могла понять, что такое можно совершить сознательно и ради прибыли.
– Да ладно, забудется, – проговорил Кристиан, но голос его звучал совсем не так уверенно.
– Тебе сегодня, наверное, журналисты телефон оборвали? – спросила Эрика, ерзая на диване в поисках удобной позы. Как бы она ни сидела, ей все время казалось, что какой-то внутренний орган оказывался придавлен.
