– По-моему, это старый список, – сказала она и ткнула Шефера в живот пальцем.
– Вот этот? – Он посмотрел на себя и провел рукой по фартуку. – Сто лет назад я выиграл его на каком-то рождественском розыгрыше для сотрудников участка. Я предполагаю, что их всех уже нет в живых. В смысле, террористов. Не сотрудников.
– Как там дела? – спросила Элоиза, пригубив вина. – В участке?
– Мы теперь относимся к Тегльхольмену[3], – сказал Шефер, поворачивая кукурузный початок на решетке.
– О. И как оно?
Он опустил уголки рта и пожал плечами.
– Все в порядке. Августин просочилась в новую оперативную группу, которая занимается делами, связанными с бандами, – сказал он, имея в виду свою бывшую напарницу. – Так что я ее почти не вижу, но в остальном все более или менее как обычно.
– А расследования? Есть что-нибудь особенное сейчас?
– А что значит «особенное» в наши дни? – Шефер встретился взглядом с Элоизой. – Границы того, что считается зверским и извращенным, в последние годы сильно сдвинулись. Но нет, это действительно странно, но в отделе убийств пока тихо.
– Так это же очень хорошо, разве нет? Меньше расследований, меньше убийств?
– Да, это одна сторона, но у меня есть гнетущее ощущение затишья перед бурей. Всегда так бывает, что, когда думаешь, какая хорошая сейчас статистика, – что-то жуткое выползает из тени. – Он немного убавил газ в гриле.
Конни вышла на террасу и принялась накрывать на стол.
– Сколько еще времени потребуется бифштексам, малыш? – спросила она.
– Элоиза предпочитает кремированное мясо, так что ему еще нужно несколько минут, но наши стейки рибай уже готовы, – сказал он и протянул ей блюдо с завернутыми в фольгу бифштексами.
Он снял кукурузные початки с гриля и оставил там последний стейк, надавив на него щипцами так, что он стал шипеть и брызгать соком на раскаленную решетку. Затем Шефер взглянул на Элоизу:
– Так что ты хотела со мной обсудить?
– Наверное, ничего особенного, – сказала она, вертя в руке свой бокал с вином. – Но как ты сказал? У меня тоже есть ощущение, что что-то жуткое собирается выползти из тени.
3
– Как поживает Ян Фишхоф? – спросила Конни и пододвинула салатник к Элоизе. – Ты же все еще навещаешь его?
«У Конни прямо интуиция на такие вещи», – подумала Элоиза. Как будто та инстинктивно чувствовала, что Элоиза пришла именно за этим. Или же она просто прожила с Шефером так долго, что его способность считывать людей передалась и ей.
– Да, навещаю, – сказала Элоиза. – Но я, честно говоря, начинаю жалеть, что втянула в это дело газету.
– Да? Почему же?
– Просто мне на самом деле не очень хочется о нем писать. Слишком это личное.
– Ну что ж, мне очень жаль это слышать. – Между бровями Конни появилась морщинка, и в ее голосе послышалось разочарование. – Тогда мне не следовало поощрять тебя к этому…
– Нет, это очень хорошая идея, Конни. Это по-прежнему отличная идея – написать о Патронажной службе. Люди обязательно должны знать больше о том, что это такое. Но я просто не могу писать о Яне. Просто не хочу.
– О ком речь? – спросил Шефер.
– О Яне Фишхофе, – сказала Конни.
– Кто это?
– Вот! – Элоиза достала из кармана мобильный. Она открыла селфи, которое они с Яном сделали вместе в прошлые выходные, и показала телефон Шеферу.
– На него меня вывела Конни, – сказала она.
Шефер взглянул на фотографию и сдержанно кивнул.
– Важно помнить, что такие отношения не должны становиться слишком близкими, – сказал он, разрезая мясо у себя на тарелке. – Я всегда говорю это Конни.
