Питомцы зоопарка - страница 11

Ксения Степановна жила у нас в квартире давно. Ей было семьдесят шесть лет, и все звали её бабушкой. Звала так и я. Старушка она была добрая, всегда всем поможет. Недаром её все любили. Привязалась к ней скоро и Кинули: уже на второй день, как только бабушка садилась на стул, лезла к ней на колени, играла. Случалось, что нечаянно рвала чулок или фартук, но бабушка не сердилась. Даже больше – скрывала от меня: вдруг да попадёт её любимице! Очень любила она Кинули. И молока лишний раз даст, и посуду хорошо помоет.

И всё-таки, уходя на службу, я волновалась. А вдруг Кинули откроет на балкон дверь, выйдет и разобьётся? Прутья на перегородке были редкие, и львёнок мог свободно провалиться. Уходя, я по нескольку раз проверяла дверь, закрыта ли она. Помню, как однажды я испугалась. Вхожу в комнату, а Кинули нигде нет и дверь на балкон открыта. У меня даже руки и ноги задрожали, а вниз посмотреть боюсь – вдруг Кинули упала. А она, оказывается, притаилась за дверью. Видно, в прятки поиграть захотелось, да ненадолго терпения хватило: повернулась я спиной, а она как прыгнет ко мне! Тычется мордочкой, ласкается…

После этого мы на всякий случай затянули балкон сеткой:

Словно по часам знала Кинули время моего прихода с работы. Волновалась, прислушивалась, ждала. Из-за неё я и съездить никуда не могла. Поехала как-то раз на дачу, приезжаю дня через два, а дома переполох. Кинули два дня не ела. Зато как она обрадовалась мне! Целый день от себя не отпускала. Я к двери – Кинули за мной. За ноги схватит лапами и держит. Смотрит бабушка и головой качает: «Эх, озорная ты, озорная! Всё бы за мамку цеплялась!» Да как же не цепляться, если без меня и повозиться не с кем! Раньше хоть с ребятами играла, а теперь они разъехались, и ей было скучно. Правда, оставалась ещё Пери, но Пери в игроки не годилась: круглые сутки спала она под столом. Уж Кинули её оттуда и за хвост пробовала тянуть и лапкой достать старалась, а Пери поворачивалась на другой бок и опять спала.

Когда Кинули исполнилось три месяца, я решила выводить её на прогулки. Сшила из ремня ошейник шлейкой и надела. Я никак не думала, что львёнок так разозлится, когда ошейник, хотя и слабо, стянет ему шею. Кинули страшно перепугалась. Она рявкнула, рванулась вперёд, потом вцепилась в ремень зубами, стала его дёргать, а чем больше дёргала, тем сильнее он стягивал шею. Кинули обезумела. Каталась по полу, рычала, била лапами. С трудом удалось мне снять ошейник, и уже без него она ещё долго металась по комнате и никак не могла успокоиться. Через час я надела шлейку опять. Осторожно, почёсывая ей брюшко, тихонько застегнула пряжку. Кинули попробовала освободиться, но застёгнутая шлейка мешала ей меньше, и она успокоилась. Через несколько минут Кинули, Пери и я шли по улице.

Ну и испугалась же Кинка! Из окна нашей комнаты всё казалось таким маленьким, далёким, а теперь всё большое, страшное. От испуга бедняжка сначала притихла, потом стала вырываться, царапаться, кричать, стараясь освободиться. Она то ложилась на спину, не хотела идти, то вдруг бросалась в сторону и тащила за собой меня. Чтобы не пугать и без того перепуганного львёнка, я старалась дать ей больше свободы. Шла, куда тянула меня Кинули, успокаивала её ласками. Не меньше хлопотала и Пери. Умная собака старалась по-своему помочь. Тихонько, не забегая вперёд, шла она около львёнка бок о бок, как будто на привязи, а если Кинули слишком волновалась или останавливалась, заботливо лизала ей морду, подталкивала носом.